В тени красных жасминов
Шрифт:
Его слова напомнили Ребекке содержание письма, которое пришло в предыдущий день, и она поняла, почему Роза вела себя так странно.
— Я представляю, что Роза не в меньшей мере, чем я, была шокирована, увидев вас, — жестко сказала она. — Я что-то не припомню, чтобы я вас приглашала. Или это просто случай лишний раз напомнить, что вилла — ваша и я не могу вас выпроводить? — сердито закончила она, давая волю своему гневу.
Пьер довольно долго смотрел на нее и затем вздохнул.
— Итак, ты знаешь! — выразительно сказал он.
Ребекка отвернулась.
— Да, я знаю. — Ей удалось
— Минутку!
Крепкие пальцы Пьера схватили ее за руку, без усилия помешав ей идти. Он повернул ее к себе лицом, и она увидела, что рассердила его. Выражение его лица было напряженным и твердым, по тому, как он на нее смотрел, она поняла, что он хотел отомстить ей.
— Я пришел сюда с намерением придерживаться строгих правил этикета, — сказал он резко. — Я намеревался говорить с тобой официально, на свету и в цивилизованной атмосфере на вилле, чтобы Роза была в пределах досягаемости, но когда ты так со мной говоришь, то заставляешь меня терять терпение!
Ребекка непонимающе смотрела на него.
— Почему именно ты пришел сюда? — спросила она, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. — Твоя… твоя ищейка приходила по поводу еще чего-нибудь ужасного, что я совершила? Или ты изменил свое решение относительно передачи мне виллы? Не следует беспокоиться. Я не намерена здесь оставаться. Я предпочитаю свою независимость, и — не благотворительная организация!
— Почему ты это делаешь? — сердито воскликнул он. Почему так со мной говоришь? Как будто ненавидишь меня! Я знаю, что это не так.
Ребекка попыталась вырваться от него.
— Откуда тебе знать? — съязвила она. — Это Халлидей сказал тебе?
— Ребекка, послушай меня! Мне не нужна твоя вилла, твое милосердие, ничего от тебя, понятно?
Пьер и течение мучительной минуты смотрел вниз, на ее поднятое к нему лицо, и затем со стоном он покачал головой и, притянув ее сзади за шею, наклонился и прижался к ее губам. Губы были приоткрытые и призывающе страстные. Ребекка сопротивлялась лишь на мгновение, и затем давление его губ и ищущая сила ласк его рук разрушили всю ее защиту, еще нагляднее показывая ей, чем на словах, насколько безнадежно было с ее стороны сопротивляться его власти. Поцелуй был долгим, и когда он поднял голову, то только затем, чтобы искать теплые изгибы ее плеч и груди. Его пальцы нашли защитную застежку верха бикини, но она не предпринимала попыток остановить его, и его руки соскользнули по ее спине и охватили ее стройную талию.
— Ты видишь! — сказал он несколько хрипло. — Ты не ненавидишь меня, Ребекка.
Ребекка вырвалась, чувствуя унижение от демонстрации его силы над ней, и он схватил ее за запястье и снова плотно прижал к себе.
— Если это послужит тебе утешением, я тебя тоже хочу, — сказал он ей немного дрогнувшим голосом. — И поэтому я здесь.
У Ребекки подкашивались ноги, и она призывающе посмотрела на него вверх.
— Пьер, чего ты хочешь от меня? — прошептала она разбито.
Он смотрел в ее обеспокоенное лицо раздражающе пронзительными глазами.
— Твое лицо такое тонкое, — сухо заметил он, проводя пальцами от изгиба ее глаза до линии подбородка. — Ты должна верить мне,
Ребекка дрожала у него в руках.
— Это… это был грипп, вот и все, — сказала она, пытаясь прояснить это.
Он покачал головой.
— Пол сказал мне. Это было намного серьезней. Но прийти и увидеть тебя не было возможности по простой причине: моя рука была заражена. Ты помнишь тот случай, не так ли?
Ребекка в упор посмотрела на него.
— Конечно, я помню. Ты хочешь сказать, что… рана не зажила?
Пьер слегка улыбнулся.
— Я бы сказал, что это было английское преуменьшение, — сухо заметил он. — Но теперь это не важно. Есть другие предметы для обсуждения. Вилла, например.
Ребекка тяжело сглотнула, и теперь, когда она вырывалась, он ее отпустил.
— Почему ты это сделал? — воскликнула она, — Почему ты дал мне поверить, что она была моя, когда… — Она наклонила голову.
Пьер внимательно на нее смотрел.
— Это все твое. Передача тебе была произведена дне недели назад.
Ребекка быстро взглянула вверх.
— Но почему? Почему? Почему давать мне понять, что Адель завещала ее мне?
— Это был единственный способ, который я видел, как передать ее тебе. Я хотел, чтобы ты вернулась сюда и тебе снова стало хорошо.
Ребекка отвернулась.
— Но ты знал, что когда я узнаю…
Глаза Пьера сузились.
— Ты не должна была узнать, Ты бы никогда и не узнала, если бы кое-кто не вмешался! Но раз это случилось, то ты уже сказала мне, что не примешь ее. Что я могу сделать? Что я могу сказать, чтобы убедить тебя, что у меня не было — как это сказать? — скрытых мотивов? — Неожиданно он ударил кулаком по своей ладони. — Конечно, это не способ, я знаю. Приходить сюда, сердясь на тебя, пытаться заниматься с тобой любовью! Это не способ убедить тебя, что мои мотивы альтруистичны. — Он распрямил плечи и указал на огоньки виллы. — Пойдем! Тебе нельзя мерзнуть. Мы продолжим беседу, выпив чего-нибудь, если ты будешь так добра, предложив мне свое гостеприимство.
— Как я могу отказать? — Ребекка не могла удержать усмешки, которая была у нее на губах, и она была удивлена выражением боли, исказившей его лицо.
— Пожалуйста, — попросил он. — Пойдем.
Ребекка пожала плечами и, не говоря больше ни слова, побежала впереди него по траве на виллу. По пути в комнату она встретила Розу.
— Мсье Сент-Клер! — воскликнула она. — Ты его видела?
Ребекка остановилась и кивнула.
— Д-да, — неохотно ответила она. — Он… он идет сюда выпить.
Роза нахмурилась.
— Я понимаю. И вы все равно уезжаете завтра?
Ребекка наклонила голову.
— О да, Роза, — сказала она тихо. — Да. Я так думаю.
В своей комнате она сняла бикини, и так как она не купалась, то было легко надеть белье и простенькую белую хлопчатую сорочку, которая хорошо подходила к ее золотистой коже. Как она похудела, подумала она некстати, и Ребекке стало интересно, лежала ли в основе осмотра Пьера попытка заставить ее дважды подумать, прежде чем отказаться от виллы. Она беспомощно покачала головой. В случае Пьера Сент-Клера не могло быть неприятия его действий. Он был непредсказуем.