В тени красных жасминов
Шрифт:
Теперь Ребекка взглянула на Пола и поняла, что ей следует сказать ему правду.
— Нет, — ясно сказала она, — твой отец и я не были любовниками. — Она внимательно на него посмотрела. — Ты мне веришь?
Пол наполовину выпил свой мартини и затем кивнул.
— Да, — достаточно резко сказал он. — Да. Я тебе верю.
— Правда? — Ребекка нахмурилась. — Мне интересно.
— Почему ты так говоришь? — Пол негодующе на нее взглянул. — Я… я сказал тебе, что верю. Я знаю, что тетя Адель иногда преувеличивает.
— «Преувеличивает»! — Ребекка
Пол выглядел обескураженным.
— Она не намеревалась принести какой-нибудь вред…
— Ты думаешь, нет? — скептически спросила Ребекка. Затем она наклонила голову. — В любом случае я должна объяснить кое-что. Хотя твой отец и я не были любовниками, нас друг к другу тянуло. — Она искренне на него посмотрела. — Я имею в виду, три года назад на Фиджи.
Теперь Пол выглядел изумленным.
— Но… но мой отец был женатым человеком! Ты хочешь сказать, что это ничего не значило для тебя, для вас обоих? — Его глаза неверяще смотрели на нее.
Теперь покраснела Ребекка.
— Конечно, это имело значение. О, Пол, это долгая история, но, если говорить кратко, то твоя тетя, твоя неправильно понятая тетя, подталкивала нас. Она предпочла не говорить мне, что Пьер, твой отец, был женат.
Пол ссутулился.
— Но мой отец должен был сказать. — Пол покачал головой. — Я никогда этого не понимал. О, я предполагал, что у моих родителей не все ладно, конечно, но то же было и с родителями других мальчиков в школе. Я думал, что это обычное явление. В этом не было ничего необычного. Но я никогда не думал — я и помыслить не мог! — что мой отец был ей неверен. — Он поднял глаза. — Ты, конечно, никогда не знала моей матери?
Ребекка покачала головой.
Пол вздохнул.
— Ну и положение! Не удивительно, что она склонялась к… другим мужчинам.
— Ты знал? — Ребекке не верилось.
— О да. Тетя Адель говорила мне… — Его голос угас, и он беспомощно на нее взглянул. — Ты имеешь в виду, что есть еще что-то?
Ребекка отвернулась, беспомощно оглядываясь вокруг по ресторану.
— О нет, больше ничего! — воскликнула она. — Пол, давай сменим тему. Сейчас все прошло. Все кончилось три года назад. Твоя мать умерла, твой отец жив. Давай все это оставим, хорошо?
Пол посмотрел вниз, на тарелку перед собой.
— Я не могу этого оставить, — пробормотал он мрачно. — Кто же тебе это рассказал?
Ребекка пожала плечами.
— Том. Том Бриант.
— Я понимаю. — Пол вздохнул.
И затем, к облегчению Ребекки, появился официант с их первым блюдом, и беседа прекратилась.
Это было поздно во второй половине дня, когда они подъехали к дому Ребекки, и она радостно вылезла, говоря:
— Я не приглашаю тебя, Пол. Я… я собираюсь сегодня вечером отдохнуть.
Пол удрученно кивнул.
— Я увижу тебя завтра?
Ребекка неловко двинулась.
— О, я не думаю, Пол.
— Пожалуйста.
Она беспомощно
— Хорошо, — согласилась она. — Ты можешь зайти выпить вечером, если хочешь.
У Пола прояснилось лицо.
— Спасибо. Я тебя увижу!
Ребекка кивнула, закрыла дверь и посмотрела, как он уехал. Затем она прошла в квартиру и с облегчением закрыла дверь. Наконец она была у себя дома и могла наедине с собой зализывать свои раны.
Тремя днями позже у нее начался грипп.
Все время с того момента, как она вернулась из Сан-Суси, она чувствовала перемены погоды, но относила это все на счет той явной депрессии, которая поглотила ее после ее возвращения. Однако во вторник вечером стало совершенно очевидно, что это было что-то физически более серьезное.
Она закончила работу в обычное время и вернулась в квартиру, чтобы приготовить ужин. Пол должен был прийти позже, она отказала ему во встрече в предыдущий вечер, но во вторник она не могла найти уважительной причины. Так, она ощущала, что это была кара, и она подхватила простуду, и поняла, что не сможет позвонить Полу, чтобы сообщить о такой причине. Он вообразил бы и был бы убежден, что она притворяется, и поэтому было бы лучше, если бы он сам пришел и увидел ее такой.
Даже и так, но она не ожидала, что будет чувствовать себя настолько больной по возвращении домой, и, совсем не думая о приготовлении ужина, она включила электрический камин и, надев брюки и толстый свитер, стараясь согреться, сжалась у него. Но что бы она ни делала, ее била дрожь, и она понимала, что надо пойти лечь.
Пол приехал вскоре после девяти. Ребекка разрешила ему войти, и он по ее воспаленным глазам и припухшим щекам понял, что что-то не так.
— О Боже! — воскликнул он. — Тебе надо лежать в постели, разве ты не понимаешь?
Ребекка, задыхаясь, кивнула.
— Да, — сказала она в нос. — Но ты должен был прийти, и мне не хотелось тебя выпроваживать.
Пол вежливо ей улыбнулся.
— Я понимаю. Хорошо. — Он профессионально прижил руку к ее лбу. — Я бы предложил тебе пойти в постель прямо сейчас. Позвоню старому Мэнли и узнаю, сможет ли он прийти и посмотреть тебя.
— О нет! — Ребекку испугало это предложение. — Это всего лишь простуда, Пол. Ничего серьезного. Но я согласна с тобой, что должна пойти в постель. Ты не против?
— Я не против чего?
— Чтобы я пошла, конечно.
Пол мягко обнял ее рукой за плечи.
— Ребекка, у меня нет скрытых намерений остаться, поверь мне, но перед своим уходом я предпочел бы убедиться, что ты легла. Где кухня? Я приготовлю тебе грелку с горячей водой и теплый напиток. У тебя есть аспирин?
Ребекка недовольно улыбнулась ему.
— Если честно, Пол, я справлюсь сама. Не старайся практиковаться на мне по обращению с больными в постели, Кроме того, у меня есть электрическое одеяло и электрический чайник, и я легко могу включить их оба, даже неодетая. Мило с твоей стороны, что ты предлагаешь, но…