В тени луны. Том 1
Шрифт:
Они сыграли свадьбу в Уэйре осенью 1825 года, и Эмили с Эбенезером уехала в свадебное путешествие в Лейк Дистрикт, оставив на Шарлотту заботы хозяйки и домоуправительницы Уэйра, ответственной за воспитание и образование Сабрины.
Сабрине такие перемены пришлись не по нраву. Правда дедушка продолжал любить и баловать ее, однако она могла проводить лишь незначительную часть своего времени в его компании, поскольку большую часть дня она была вынуждена проводить в классной комнате под надзором служанок и гувернанток, подобранных ее тетей Шарлоттой.
В 1830 году принц умер. Страна не сожалела об этом. Никто не носил по нему траур, кроме
Когда Сабрине исполнилось семнадцать лет, дедушка устроил бал, чтобы отметить ее выход в свет, и сразу после этого Уэйр стал как магнитом притягивать к себе каждого молодого джентльмена из пяти соседних стран. Сабрина отвергла с дюжину вполне подходящих предложений, и Шарлотта была этим явно недовольна.
Шарлотта вообще редко была довольна Сабриной, теперь же она находила просто нетерпимым такое положение, когда ее собственные некрасивые, чопорные и манерные дочери оказались в тени золотистой прелести и веселого искристого обаяния девушки. Хуже того, юная леди отклонила все предложения, сделанные ей в последующие два года, хотя это и не означало, что она никогда не влюблялась. Напротив, она влюблялась даже слишком часто, но, к возмущению своей тети и к великому утешению своего деда, не была способна любить одного мужчину дольше недели.
Выдать Сабрину замуж и выдворить ее из дома Уэйров стало главной целью Шарлотты, но в конечном счете решить эту задачу ей неосознанно помогла Эмили. Эмили, граф и гусарский капитан…
Леди Эмили Бартон приехала домой навестить своего отца и уже собиралась возвращаться в Индию к своему мужу Эбенезеру, ставшему баронетом и назначенному в совет генерал-губернатора. Она уговаривала графа отпустить с ней Сабрину на год. В любое другое время он несомненно отказал бы ей, но случилось так, что просьба Эмили совпала по времени с появлением на сцене первого мужчины, к которому интерес Сабрины длился уже более трех недель.
Гусарский капитан Деннис Аллингтон был симпатичным, напористым парнем, знавшим толк в женщинах. Сабрина же, которая находила его до опасного восхитительным, продолжала танцевать с ним и уделять ему больше знаков внимания, чем кому-либо из прошлых своих ухажеров.
Граф не на шутку забеспокоился. Он знал, что капитан Аллингтон был игрок и мот, его репутация в отношении к женщинам не требовала комментариев. Естественно, такой человек не мог стать мужем его любимой внучки. Однако, когда он попытался вразумить Сабрину, то натолкнулся на резкое и даже дерзкое сопротивление. Приглашение Эмили подоспело как раз вовремя, и граф ухватился за него, как за единственное спасение. Он согласился послать Сабрину в далекую страну, по крайней мере, на год. Заботам Эмили, несомненно, можно было доверить его любимую внучку, а капитана Аллингтона, которого теперь не будет рядом, она скоро забудет.
Шарлотта с энтузиазмом поддержала этот проект. Сама же Сабрина не могла прийти к какому-то конкретному решению. Она любила тетю
Пока она пребывала в растерянности, капитан Аллингтон сам решил эту задачу, а вместе с ней и ее будущее…
Это случилось на балу в Ормслей-Корт. У Сабрины порвалась кружевная отделка на платье во время контрданса, и она удалилась, чтобы подшить ее. Торопясь вернуться обратно в танцевальный зал, она выбрала самый короткий путь через боковой коридор, где неожиданно наткнулась на капитана Денниса Аллингтона, целующегося с миссис Ормслей.
Надо сказать, что капитан не имел намерения целовать миссис Ормслей, сопровождая ее в зал, где разносили прохладительные напитки. Но проходя по маленькому, оказавшемуся безлюдным в этот момент коридору, миссис Ормслей споткнулась о волочившийся край ее длинного кружевного шарфа и неминуемо упала бы, если бы капитан Аллингтон не подхватил ее. Будучи человеком, не привыкшим упускать такую возможность, он поцеловал даму, ответившую ему тем же с видимым удовольствием; он бы и не вспомнил больше об этом происшествии, если бы, подняв голову, не натолкнулся на ледяной пристальный взгляд достопочтенной Сабрины Грантам.
От каких поистине нелепых случайностей зависит порой судьба и будущее человека! Не порви Сабрина шесть дюймов отделочной каймы на платье или будь шарф миссис Ормслей на шесть дюймов короче, плыла бы Эмили в Индию одна, а не в сопровождении своей любимой племянницы.
Сабрина была очарована Индией. По природе она была веселой и жизнерадостной, и все, от утомительного и долгого путешествия вокруг Мыса Доброй Надежды до момента прибытия в многолюдный порт Калькутты — восхищало ее. Деннис Аллингтон и его вероломство вскоре были забыты, и задолго до окончания путешествия Сабрина с трудом вспомнила бы черты его лица.
Она наслаждалась привычным успехом в англо-индийском обществе, но не влюблялась вновь ни в одного из офицеров и чиновников, увивавшихся вокруг нее.
— Я, должно быть, становлюсь старой, тетя Эмили, — однажды вдруг заметила Сабрина, — я уже год ни в кого не влюблена!
Шел 1837 год, ей исполнился двадцать один год.
Дедушка в своем последнем письме уже требовал ее возвращения, но поскольку в последнее время здоровье Эмили было не в лучшем состоянии, Сабрина посчитала невозможным оставить ее. Да и сама она не хотела уезжать, так как Индия еще не потеряла для нее своего очарования. Будучи видным членом совета генерал-губернатора, ее дядя Эбенезер периодически совершал официальные поездки, особенно, в холодное время года, в сопровождении своей жены и ее кузины, в одну из таких поездок ко двору короля Оуда Сабрина встретилась с Хуанитой де Баллестерос.
Отец Хуаниты, граф де лос Агвиларес, был состоятельным и эксцентричным испанским вельможей. В молодые годы он много путешествовал по Востоку. Прибыв в королевство Оуд с полстолетия назад, он успел полюбить эту страну и ее народ, а более всего привязался к племяннику правившего в то время короля. Два молодых человека, испанец и мусульманин, крепко подружились. Они удивительно походили друг на друга и внешностью и характером. Возможно, это случилось потому, что кровь черноокой дочери ислама во времена покорения Испании маврами передалась через века сыну Кастилии и Арагона.