В тени пророчества. Дилогия
Шрифт:
А потом у меня были танки, пушки и самолеты. Автоматы и пулемёты. А у вас только винтовки-трехлинейки и приказ товарища Сталина расстреливать отступающих, как дезертиров. «Оружие добудете в бою»! — она хмыкнула. — И вы снова победили!
Да, джедай, наверное, захватить этот мир можно только возглавив вас, а не воюя против. А что, идея! Стану-ка я вашей королевой?
Она снова глубоко затянулась, о чем-то напряженно размышляя.
— Ты не думай, эти артефакты не так важны. И рухнувшая сеть агентов — тоже. Я всё равно добьюсь победы, только не сейчас,
Хочешь — лежи и понтуйся, какой у тебя крутой прадед. Только учти, фашизм придумала не я, а те, к кому ты близок. Те, кто защищал тебя сегодня в той кафешке. Я просто вовремя влезла, переиграла комбинацию. Воспользовалась некоторыми плодами их трудов. И мне плевать на твои понты, я тебя не убью, не старайся меня вывести. А вот ты мог бы принести миру много пользы. Оградить от нас, нашей расы. Это по силам локальным богам. От произвола Игроков, например. Даже от меня и правительницы… в определенных пределах конечно. Но ты не хочешь.
Еще затяжка.
— Отдай ключ. Добром прошу. Хочешь, верну к жизни Настю?
— Ее убили? — я попытался привстать и взвыл от боли. Распятая ладонь взорвалась новым всполохом.
— Нет, но она сейчас умирает. Ранена. Смертельно. И никто ей не поможет, никакое колдовство.
— Врешь! — мои глаза начали покрываться красной пеленой. Вновь попытался встать и снова взвыл.
— Мои только что сообщили. По мыслесвязи. Это внутри медальонов. И вообще, я никогда не вру, только недоговариваю.
Гнида! Тварь! Фашистка! Если бы можно было стиснуть кулаки, я бы стиснул. Адская боль в ладони разрывала на части.
— На! Забери! Подавись им, падла! — я опустил голову, из горла полились рыдания.
Светочка сошла с моей руки, вальяжно затянулась и усмехнулась
— Джедай, ты предсказуем, как блондинка! — И рассмеялась получившейся шутке.
— Падаль! Мразь!
Я лежал перед ней, распростертый на животе и плакал. Плакал искренне, слезы злобы и бессилия душили.
Всё напрасно! Ее больше нет! Не будет! А я не могу ей помочь! Никак! Потому что ключ не у меня, а она…
…А она не отдаст его. Так что это даже хорошо, что она умирает — не почувствует того, что перенёс сейчас я (а я, судя по многообещающей Светочкиной ухмылке, лишь немного приблизился к настоящей нестерпимой адской боли тюремных миров, такой маленький-маленький шажок). И единственное что мне осталось, это отомстить.
И я отомщу, чего бы это мне ни стоило. Так, собрался, собрался! Хорош ныть! Джедай хренов! Но для этого мне нужна рука, хотя бы одна здоровая рука!..
— Давай исцелю, как же ты без рук его из кармана достанешь, герой? — богиня Светочка усмехнулась, выбросила бычок и присела рядом.
Резким движением вправив кости, быстро срастила их, обжигая спину новой волной золотого ветра.
— Да не переживай ты, джедай! Всё у вас будет нормально. Поженитесь, детей заведёте… Забудете как страшный сон все эти колдовские
Я приподнялся, утирая локтем теперь уже здоровой руки слёзы с разбитой хари. Боль в другой руке сводила с ума, но она же защищала от попыток этой змеюки читать мои мысли.
Светочка протянула ладонь в вопросительном жесте. Я, ощущая дрожь всем телом, залез в карман. Нащупал скарабея.
— Держи. — И протянул ей.
Ее брови нехорошо сдвинулись. Нельзя, нельзя, она успеет! Надо разозлить сильнее!
— Я просила ключ от тайника, Михаил. Не люблю глупые шутки, настроение сейчас не то.
— Правда? Ну, тогда на! — и я показал ей известный жест с отогнутым вперед средним пальцем. — Только поработай сначала немного ротиком! Чмок-чмок! — И слащаво, насколько только было можно, улыбнулся.
Пауза. Ошарашенный пронзающий взгляд блондинки, от вида которого забывается боль в руке и теле. Испуг.
— Ты! Так он не у тебя!..
Не прекращая улыбаться, я утвердительно кивнул.
Она прыгнула, зарядив локтем по челюсти. Наверное, капут последней, но мне было всё равно. Только бы не потерять сознание! Только бы не потерять сознание!..
— Ах ты ж…! Кому ты его отдал? Только не говори что ей! — она прижала локтем мое горло. Отчаяние, на лице и в голосе её сквозило отчаяние. — Ты хоть понимаешь, что ты наделал, идиот?
Я никогда не дрался с женщинами. И никогда не поднимал на них руку. Но это была и не женщина. Это богиня в женской оболочке. Существо другого плана, совершенно чуждое и мне, и нашему миру. И я ударил, пытаясь освободиться. Она скатилась с меня и замерла в нерешительности.
— Знаю. Не позволил одной высокомерной фашистской дряни захватить мир. Хотя бы на ближайшие лет пятьдесят.
Ее глаза мигнули золотым блеском и яростью, затем она прыгнула с четким намерением меня прикончить.
Нож, вытащенный мною в последний момент из другой руки, плавно вошел ей в сердце. Она даже не успела испугаться. Последнее, что я увидел — это лежащий передо мной труп невероятно красивой блондинки, смотрящей в небо по-детски удивленными голубыми глазами.
Глава 25. Персональный ад
Холод душил, пронизывал до костей. Я пытался греться, отдавая резерв, но это было бесполезно. Вокруг плескался океан мощи, океан энергии, такой, что сунь в воздух два контакта — и лампочка загорится. Но эта энергия не грела, сколько я ее ни черпал. Костерок горел, мерно трещали ветки. Снег кружил и кружил в тягучем воздухе, сводя с ума. Это был странный снег, мертвый. Каждая снежинка несла в себе отпечаток смерти. Я чувствовал это, но описать не могу, потому что сравнить не с чем. Даже в Антарктике, в шестидесятиградусный мороз теплее, потому что тот снег — живой. А тут не так и холодно, но дрожь пробирает до костей.