В третью стражу. Трилогия
Шрифт:
– Одобряю.
– Ну, я где-то так и думал, что тебе понравится.
– Проблема в том, что у них нет общей границы, так что только морем...
– задумчиво произнес Олег и потянул из заднего кармана брюк серебряную фляжку.
– Будешь?
– Буду... Но ведь и "у нас" гнали пароходами из черноморских портов.
– Франция тогда приняла решение об эмбарго... А итальянцы под видом испанцев пробовали атаковать наши суда...
– Наши?
– подколол Степан, принимая фляжку.
– Ну, а чьи же еще?
–
– Смотри, вроде бы та вот таверна открыта!
– Точно!
– Матвеев сделал несколько аккуратных глотков и вернул фляжку Ицковичу.
– Зайдем, а то так пить хочется, что живот от голода подводит.
– Аналогично, - кивнул Олег.
– Только я еще и спать смертельно хочу. И душ бы принял с удовольствием, и белье опять же...
– Слушай, а где это тебя носило?
– Задание партии выполнял.
– Какой партии?
– Ну, не лейбористской же!
– огрызнулся Ицкович.
– Мне же карьеру делать надо, а то, не ровен час, Шелленберг на кривой обойдет!
– Ну и?
– Собрал кое-что о состоянии флота и военной авиации. Завербовал пару идиотов. Ты их потом тихо сдашь через кого-нибудь. Ну и описал, как мог, местное революционное руководство: ПОУМ, анархисты, социалисты, коммунисты, профсоюзы всяческие... Чёрт ногу сломит в этом бардаке! Кое с кем даже лично познакомился. Любопытные люди, хотя иногда возникает впечатление, что они невменяемы. Особенно ФАИ и их лидер - как его... Всё время забываю...
– Дуррути его фамилия... И они стали говорить с фашистом?
– Ну, вы меня просто удивляете, мистер Гринвуд. У меня, что на лбу написано, что я член НСДАП? Вполне могу быть бывшим троцкистом.
– Почему именно троцкистом?
– Ну не сталинистом же! Мы же в Испании, здесь эти фокусы пока не проходят.
Они подошли к таверне и заглянули в открытую дверь.
– Есть кто живой?!
– выдал Ицкович старательно, а главное при свидетелях, заученную фразу.
– Сеньоры желают что-нибудь выпить?
– из жарких сумерек, сплотившихся в глубине помещения, навстречу гостям вышел высокий тощий, как жердь, старик с седыми усами щеточкой.
– Вино, - сказал по-испански Степан.
– Белый. Кушать. Ветчина... э...
– Колбаса, - предположил Ицкович.
– Да, - кивнул Степан.
– Колбаса и... как его... да! Сыр.
– Овощи и фрукты, - с радостной улыбкой полного идиота сообщил Ицкович и, закурив, уселся, наконец, за стол.
– Сейчас все будет, господа, - чуть улыбнулся старик, вполне оценивший лингвистический подвиг ранних посетителей.
– У меня есть все, что вам нужно.
У него действительно оказалось все, что им было сейчас нужно, кроме душа, разумеется, свежего белья и койки. Впрочем, койка вполне могла обнаружиться где-нибудь наверху, но Олег предпочитал по возможности спать дома.
– Ты не знаешь, - спросил он, благодарно кивнув хозяину таверны, принесшему им вина.
–
– Ты что газеты не читаешь?
– удивился вопросу Степан.
– В Монтрё с июня месяца конференция работает. Именно по статусу проливов.
– Что, серьезно?
– спросил Олег, выпивший едва ли не залпом стакан прохладного белого вина.
– Вполне, - Степан покрутил головой, но тоже сделал несколько жадных глотков, прежде чем развил свой ответ.
– Сейчас статус проливов регулируется положениями, принятыми на Лозаннской конференции еще в начале двадцатых годов. У Турции по этим соглашениям нет никаких прав, но сейчас ситуация вроде бы меняется, и, я думаю, у СССР будет право проводить через проливы и военные транспорты, и корабли сопровождения. Вот только как бы не влететь в конфликт с Италией. У дуче вполне современный и неплохо обученный флот. Против нас, британцев, разумеется, не потянет, но против РККФ - вполне.
– Не полезут они...
– отмахнулся Олег, хорошо представлявший теперь, на что способны, а на что - нет, итальянцы.
– ...из-за угла нагадить... Это пожалуйста. Диверсантов послать могут, как собственно и поступали. Торпеду с подлодки пустить под видом испанских националистов, или попытаться досмотреть одиночный транспорт - это да. Но в открытую не полезут. Им последствий войны с Эфиопией за глаза и за уши хватает. Значит, наши могут свободно возить войска, - он нарочито использовал местоимение "наши", но и то правда, советские ему все же не чужие.
– И никакое эмбарго им в этом случае не указ. Прямое вмешательство по просьбе законного правительства.
– Так-то оно так, - Степан тоже закурил и, допив вино, разлил по новой.
– Но и в прошлый раз правительство было законное, что не препятствовало французам и англичанам провести в Лиге Наций решение о невмешательстве. Фактически - эмбарго. Но и наших, в смысле, красных, это тоже не сильно остановило, как возили оружие и советников, так и продолжали.
– Слушай, - усмехнулся вдруг Олег, вспомнив вчерашнюю встречу в Мартореле.
– Ты как насчет - трахнуть интересную женщину?
– Э?
– Степана предложение Ицковича явно застало врасплох.
– Какую женщину?
– Долорес Ибаррури, - давясь смехом, ответил Олег, и продолжил:
– Вчера познакомили с пламенной... Как ее там? Пассионарией, что ли? Так вот, тетка конечно в теле и не так, чтобы молода - сороковник явно стукнул - но, учитывая "энергетику", вполне приличная партия... на одну ночь. Не сказать что двое детей...
– Пошел ты!
– опомнившись, облегченно рассмеялся Матвеев.
– Не серьезный вы человек, господин Шаунбург.
– Вам такое счастье выпало: с самим товарищем Сталиным в одно время проживаете, а вы...
– он притворно махнул рукой, стараясь не смотреть на едва сдерживающего рвущийся наружу смех, Ицковича.