В тупике бесконечности
Шрифт:
Бестужев мазнул взглядом по мастерской. Двое рабочих в синих комбинезонах ковырялись во внутренностях серой «хонды», здоровяк с татуированной коброй на лысом черепе сидел в углу на складном стуле и читал голографическую газету. Под сотней с лишнем кило взращенных на модификациях мышц стул прогнулся, вот-вот рассыплется, звеня болтами.
– Здорово, мужики, – окликнул Егор комбинезонов. – Хамелеон на месте?
Комбинезоны не отреагировали – продолжали ковыряться в ливере «хонды», должно быть IP-комы засирают мозг музыкой или еще чем-нибудь. Зато
Здоровяк подошел почти вплотную. Роста Егор был немаленького, метр девяносто – вполне прилично, однако он едва доходил лысому по плечо. Порой модифицированные растут как на дрожжах.
– К Хамелеону, говоришь? – прорычал лысый. – Что-то не помню, чтобы он тебе назначал встречу.
– Я самоназначился. А ты у него за секретутку?
Широкие ноздри раздулись, кобра шевельнулась на гладкой блестящей коже, обтягивающей череп. Егор вскинул голову, буравя лысого тяжелым взглядом. И тот вдруг хохотнул и расплылся в ухмылке.
– Ба-а-а… ты ж тот псих! С моста! – лысый схватил Егора за руку и принялся трясти. Рукопожатие оказалось слишком крепким и почти дружеским. – Ну, мужик, ты хоть и ищейка, а молодец! Блин, я такой охренительной мясорубки в жизни не видал. А видал я многое. У ребят спроси. Каждый скажет, что Кобра видал дохрена. Тебе Хамелеона?
– Ага. Не мешало бы. У меня к нему…
Здоровяк уже не слушал. Медвежья лапа отодвинула Егора в сторону, все внимание досталось Татье.
– А кто это у нас тут? Ух-ты, какая.
Девушка вымученно улыбнулась, на фоне лысого она казалась миниатюрной статуэткой. Здоровяк хохотнул:
– Псих, а ничего у тебя девчонка. Только больно худая. Не кормишь, что ли? Или затрахал?
Кобра громко рассмеялся собственной шутке. Литвинцева вспыхнула, ядовито спросила:
– А ты тот самый, что любит подсматривать в замочные скважины?
– Чевоооо? – удивленно протянул Кобра.
Егор кашлянул в кулак.
– Хамелеон, – напомнил с твердостью в голосе.
Бросив на Татью обиженный взгляд, здоровяк рыкнул:
– Только за мочилово на мосту.
И повел по уже знакомому коридору, к коморке с обитой пластиком дверью. Напоминающий пневматический таран кулак прошелся по пластику с глухим буц-буц-буц. Дверь взвизгнула несмазанными петлями, на пороге появился Хамелеон. Дилер уставился на Егора своими выпученными глазищами, потом перевел их на Татью, и громко хлопнул розовым пузырем жвачки.
– Бес?! Жив?! – пропищал он, чуть не подавившись. – Святой модификатор! Вот так дела… А ну, давайте, заходите.
Он захлопнул дверь перед носом Кобры, затем вальяжно прошел к столу и уселся в кресло, закинув ногу на колено. Тяжелый ботинок с высоким берцем и стальными клепками на худой ноге выглядел слишком
– Я по делу, – заявил Егор. – Нужны твои услуги.
Хамелеон провел ладонью по своему синему ирокезу, губы скривились в усмешке. Он театрально развел руками:
– Неожиданно! Фантастически неожиданно! Ищейка БНМ приходит просить меня об услуге. Ты совсем башкой поехал, Бес? Да тебя же выслеживает полметроплекса! И я должен все бросить и начать тебе помогать? За какие заслуги интересно?
– За деньги. Так пойдет?
Хамелеон погонял за щекой жвачку, надул пузырь. Бах.
– Не смеши. Откуда у тебя деньги? У честного и принципиального майора Бестужева, который взяток не берет, и свято верит в непогрешимость Земной Федерации? – он закатил глаза и подпер рукой подбородок. – Тебя отрубили от обеспечения. Да тебя же от нанотека отрезали! Сколько протянешь без дозы, а?
С каждым писклявым словом Егор терял терпение, дико хотелось расквасить нос этому скользкому ящеру. Однако выхода нет. Сейчас он либо договорится о сделке и ляжет на операционный стол, либо выйдет на улицу, где биочип случайно просветит сканер, и попадется. Выдаст себя и Татьяну. Как бы не жгло внутри, а Егор понимал: Хамелеон и его черные медики – единственный шанс на спасение.
– Ты в моей власти, Бестужев, – кривлялся, между тем, дилер. – Понимаешь?
– Гена, кончай нести херню, иначе я кончу тебя, – сказал Егор с металлом в голосе. – Понимаешь?
Он сел на край стола, достал из кобуры пистолет и положил рядом:
– Затрахала твоя жеманность. И театральщина тоже затрахала. Думаешь, один такой распрекрасный? У меня на подхвате еще с десяток таких же «осведомителей». Легко договорюсь в другом месте.
Хамелеон раздосадовано махнул рукой.
– Ну, чего ты завелся? – спросил он, как ни в чем не бывало. – Я же пошутил. Пошутил, понимаешь? Хотел, так сказать, посмаковать момент триумфа, а ты, засранец, все испоганил. Конечно, помогу. Но с одним условием: вам придется убраться из восемнадцатого дистрикта. Ты же знаешь, кому тут все принадлежит. Я не хочу проблем с людьми босса, а ты сейчас – проблема федерального масштаба.
– Не волнуйся, после операции нас здесь не будет.
Егор кивнул девушке:
– Отдай ему оплату.
Она недоверчиво покосилась на Хамелеона.
– Отдать все?
– Все.
***
Боль не ушла насовсем, нет. Она растеклась по венам раскаленной магмой, поселилась под кожей сотней ножей и пульсировала с каждым ударом сердца. Она стала частью его самого. Егор не согласился на анестезию – не мог допустить, чтобы его вырубили в лаборатории черных медиков. То, с чем боролся большую часть своей жизни; то, что так горячо ненавидел и не понимал – случилось с ним. Он сидел в медицинском кресле, крепко пристегнутый ремнями, обе руки лежали вытянутыми на стальных распорках, из правой капала кровь.