В тупике бесконечности
Шрифт:
Она вновь вспомнила репортаж из новостей и повернулась к Молчуну:
– Можно у тебя проконсультироваться, как у профи по конструктам?
– Ну, – настороженно откликнулся он.
– В новостях показали, будто бы на мосту Егор пострелял массу людей. А я в тот момент уже прыгнула в воду и только слышала выстрелы… Короче, мне хотелось бы знать, новости – это конструкт или все было именно так? Ты со своим опытом можешь определить…
– Даже пытаться не буду, – отрезал Молчун. – Не надо впутывать меня в вашу хрень.
Татья
– Хорошо, – процедила она сквозь зубы. – Но в таком случае, наш договор может быть расторгнут по причине моей внезапной смерти или сраного ареста.
Молчун бросил на нее косой взгляд.
– Не дави на жалость, – скривился он.
– Это не давление, а констатация фактов. Моя мать умерла – раз. Кто-то хотел похитить меня на мосту – два. Меня разыскивает вся полиция Федерации, как опасную преступницу – три.
– Короче, Молчун, посмотри, наконец, новости, – сказал врач и подмигнул ей: – Кстати, меня зовут Владимир.
– Татьяна, – слабо улыбнулась она. Подумав, что до сих пор не поблагодарила его, скомкано сказала: – Спасибо, что помогли Егору.
– Ладно, уговорили, – проворчал Молчун. – Сейчас посмотрю.
Он дотронулся до IP-кома за ухом, прикрыл глаза, просматривая образы.
– Когда он сможет ходить? – спросила Татья у врача, кивнув на портьеру, за которой лежал Егор.
– Все зависит от уровня его модификаций, – сказал он. – У меня нет специального оборудования, чтобы определить его. Сами видите, средневековье. Но уже то, что ваш друг жив, говорит о многом. Обычный человек давно бы откинулся.
– Неужели нельзя было создать более современный конструкт? – спросила она.
Он пожал плечами, улыбнулся:
– Это риторический вопрос, дорогая Татьяна.
Она покусала губу, решаясь задать следующий вопрос и осознавая всю бесперспективность. И все же, спросила:
– Вчера я вернулась домой и обнаружила мать мертвой. Она страдала алкоголизмом, – Татья болезненно поморщилась: – Такое вот позорное пятно на идеальном лице нашей цивилизации. Сначала я решила, что… Но у нас еще квартира была перевернута вверх дном. Я думала, это кто-то из ее собутыльников искал деньги, которых у нас нет. Но теперь, после нападения на мосту и прочего, я подумала… Ну вы понимаете…
Она с надеждой заглянула ему в глаза.
– В целом да. Вы подозреваете, что вашу маму отравили.
Татья кивнула.
– А что хотите от меня?
– Ну, может, у вас есть знакомые у которых можно узнать, что показало вскрытие, – сказала она совсем тихо. – Я же в розыске. Если появлюсь, меня сразу арестуют.
У него были теплые светло-карие глаза. Словно гречишный мед, подумалось Татье.
– Сожалею, но таких знакомых нет, – сказал он. – А вы сама с чем связываете все эти события?
Она потупилась. Вообще-то у нее была догадка – все началось с посещения лавки
– Не знаю, – сказала она вслух.
По взгляду врача Татья поняла, что он ей не поверил. Возникла неловкая пауза, которую, к счастью, нарушил Молчун.
– Я пас, – сказал он, отключая IP-ком. – Выглядит натурально, но с другой стороны, я слышал, сейчас научились делать очень качественные конструкты.
– Понятно, – печально откликнулась Татья. – Спасибо.
– Но в любом случае, это было эпично, – Молчун уважительно цокнул языком.
– Сожалею, но не могу разделить твой восторг, – язвительно заметила Татья.
Из комнаты за ширмой раздался сдавленный стон, а затем шарканье, будто кто-то очень медленно шел к двери.
– Какая стремительная регенерация! Поразительно! – воскликнул врач и поспешил к Бестужеву.
Татья и даже Молчун – следом.
[1] лат. помни, что смертен; помни о смерти
[2] «Оставь надежду всяк сюда входящий»первоисточник: Данте «Божественная комедия» надпись над воротами в ад.
Глава 17. Егор
Трасса М-10, окраина метроплекса Санкт-Петербург
— Нельзя! Разве не видите, что опять кровит? – возмутилась Литвинцева.
– Останови машину, – тихо повторил Егор.
– Нет. Вам лучше лишний раз не двигаться.
Тон девушка взяла категоричный. Она сидела в водительском кресле, крепко вцепившись в руль, и неотрывно смотрела на дорогу, забыв о зеркалах и навигационной голограмме — обычно так водят новички. В полумраке автомобильного салона она казалась высеченной из мрамора. Зеленоватый свет от приборной панели падал на ее лицо, очерчивая прямой носик и точеный подбородок.
— Останови. Чертову. Машину. – С нажимом повторил Егор.
— Да, пожалуйста!
С трудом он вышел из угнанной «тойоты», хлопнул дверью и прислонился к кузову спиной. Вдалеке горел огнями Санкт-Петербург. Силуэт города с его небоскребами, башнями и мостами отчетливо выделялся на фоне черного неба. Тяжелая круглобокая луна серебрила далекие крыши домов. Вдохнув полной грудью свежий ночной воздух, Егор поморщился: от резкого движения бок скрутило болью. Под повязкой пульсировало, горело, драло. Рана еще долго будет напоминать о собственной ошибке, если не принять нанотек. Егор мог бы сделать себе инъекцию, но вколоть спасительную сыворотку значило пролежать несколько часов в отключке.