В твоем плену
Шрифт:
— А твои родители?
— Они погибли. Давно, — обрубил ивин, и я замолчала, чувствуя, что пока это запретная тема.
Мне вдруг захотелось обнять его, прижать к себе, поддержать хоть как-то.
Голова немного закружилась, зашумела. Я потянулась за салфеткой, чтобы вытереть рот и качнулась вперед, чуть было не потеряв равновесие. Если бы не руки Тамина, крепко схватившие за талию, я бы точно прочертила носом по столу.
Его пальцы оказались точно под полушарием груди, мгновенно нащупав, что я не надела под
— У тебя соус на губах остался, — внезапно севшим голосом оповестил ивин, — я вытру?
Потянулся вперед, ко мне, и, вместо того, чтобы вытереть салфеткой, слизнул языком каплю с краешка моего рта, медленно и томно прочерчивая линию от щеки до уголка губ.
И внутри что-то фонтаном взорвалось, закрутилось, ослепив на миг. Глаза закатились от наслаждения.
Притянула руками Тамина к себе за шею, ощущая как его язык затрагивает самые отзывчивые нервные окончания у меня во рту, как мое сопротивление просто сносит его горячим дыханием и жадные нетерпеливые руки уже вовсю по-хозяйски сминают мою грудь.
А я плавлюсь и стекаю подобно воску от его ласк, от бешеного напора эмоций, хлынувших на меня из ниоткуда.
— Мила, сладкая моя, как же я соскучился!
Другая его рука уже собирает подол платья на бедре, прижимая к паху, что так ощутимо уперся своей твердой выпуклостью мне в живот.
И память живо подкинула картинки нашей близости, когда эта самая выпуклость была глубоко во мне, двигалась внутри меня, таранила, разрывала на части от удовольствия, дарила такие ощущения, что…
Я застонала, почувствовав как его пальцы скользнули мне между ног, задев какую-то очень чувствительную точку, отчего меня буквально выгнуло, заставляя прижаться к нему сильнее.
По телу пробежала сладкая волна. Я невольно заерзала бедрами навстречу его пальцам, творившие внутри меня настоящее волшебство.
— Милааа, девочка моя, — Тамин поймал губами мой стон, закрывая рот поцелуем, проталкивая внутрь язык и повторяя им примерно те же движения, что и его пальцы внизу. Почти синхронно, сводя меня с ума.
Еще чуть-чуть, совсем немного и во мне лопнет то, что не дает достичь максимума, своего пика удовольствия.
Я почти захныкала, впиваясь руками миаро в плечи. Откинула назад голову, ловя подступающую волну и… вдруг почувствовала пустоту, ощутив как он покинул меня там, между ног.
— Хочу, — прохрипела, сжимая вместе колени.
— И я хочу. Безумно хочу тебя, моя маленькая преступница, — покусывая кожу, лаская губами, выдохнул мне в шею Тамин, — и я могу дать тебе больше, гораздо больше! Я научу тебя взлетать до таких вершин, что ты забудешь как тебя зовут! Только дай мне шанс. Дай Нам шанс! Пожалуйста, Милааа!
28. Тамин
Эта ночь стала для меня самой длинной за последнее время.
Проклятье, я знаю, я вижу, я чувствую, что Мила тоже
Я не слепой, чтобы не заметить как загорелись неподдельной радостью ее глаза, когда вернулся с рудников, как вцепившись в рубашку, терлась неосознанно щекой об меня, словно не доверяя глазам, и как не могла унять возбуждение при ужине.
В какой-то момент мне ее даже стало жаль. Она еще не понимает, что в ней проснулась женщина, не осознает, что проявления подобных чувств к своему мужчине это нормально и не научилась брать эмоции под контроль.
Как птенец впервые попробовавший встать на крыло, чувствующий, что все делает правильно, подсознательно все еще боясь высоты и в то же время стремясь к ней.
Мне казалось, что момент я выбрал самый удачный, разогрев ее немного перед разговором, тем более, она вспыхнула как спичка, стоило только прикоснуться.
Я был почти у цели. Почти!
Что произошло такого, отчего Мила отпрыгнула от меня с кошачьим шипением и с резко поменявшим полярность настроением?
Что я сделал не так, что она готова была сбежать от меня среди ночи в одних тапочках, если бы была возможность!?
Чем ее так пугал договор?
Или это такая тактика — выторговать себе самые лучшие условия?
Так нет же, Мила даже от слова этого превращалась в разъяренную фурию, готовую выцарапать мне глаза.
И снова я сижу один, ощущая шлейф ее эмоций, сжимая кулаки, будто пытаясь ухватить ускользающую сквозь пальцы потерянную возможность.
Ну что с ней не так? Любая другая на ее месте ликовала от счастья, прыгала до потолка и считала минуты до подписания этого договора.
Но только не с ней. С ней с самого начала все пошло наперекосяк.
Я еще долго сидел один в столовой. Чего-то ждал. Наверное того, что Мила одумается. Вернется.
Слуги боялись беспокоить и не заходили, понимая, что могут попасть под горячую руку.
А к полуночи, когда измотанный трехдневным марафоном проблем и человеческого горя организм все-таки потребовал своей порции отдыха, я собрался к себе, ноги против воли привели меня к ее спальне.
Стоял на пороге, затаив дыхание, упершись лбом в деревянное полотно и жадно прислушивался к каждому шороху, доносящемуся с обратной стороны двери.
Я варился в кипятке своих эмоций, раздираемый на части желанием снести к чертям эту хлипкую преграду со своего пути и доказать, что меня не удержит ничего на пути к ней.
Она все равно будет моей. Целиком и полностью.
И пусть пока еще не осознает полностью этого факта, не успела свыкнуться и смириться, но Мила не дурочка, чтобы не понимать, что наши отношения всего лишь вопрос времени. Это уже решено. И она дала свое негласное согласие, сколько бы не отрицала.
Осталось получить письменное.