В унисон
Шрифт:
– Ты, наверное, его спугнул, – продолжал Генджи. – Обычно Безумец после убийства жертвы отрезает безымянный палец на левой руке. Если он не успел, значит, собирался попросить тебя завершить этот ритуал.
У Хидео даже кровь в жилах похолодела, настолько он был напуган. Почему-то близость маньяка пугала гораздо сильнее, чем то обстоятельство, что Хидео помешал убийству. А ведь если бы он явился раньше, какова была бы вероятность того, что Безумец не убьет и его заодно с Хару? Возможно, позднее (по его собственным меркам) появление спасло Хидео жизнь.
Генджи сощурился, затем, неловко
– Ты точно уверен, что не хочешь присоединиться к расследованию? Кажется, оно само тебя засасывает.
Хидео медленно повернул в сторону друга голову, все еще обрабатывая его слова, застрявшие в мозгу как кость в горле. Едва до него дошел смысл слов Генджи, Хидео воскликнул – быть может, резче, чем собирался:
– Нет! Нет, ни в коем случае! Я не собираюсь лезть в эту грязную историю! Да я едва не сдох после вчерашнего! Я просто не переживу еще одно такое зрелище. Нет, Генджи, сколько раз я должен тебе отказать, чтобы ты меня услышал?
– Ты преувеличиваешь, – возразил Генджи. – Детективы не каждый день трупы видят. Да и к тому же, неужели ты никак не можешь отпустить вчерашний день? Девчонка жива, насколько мне известно.
Хидео до боли закусил губу – ему было необходимо почувствовать хоть что-то настолько же сильное, как ярость, которая обуяла его после слов Генджи. Ничего этот идиот не понимает! Умеет судить людей лишь по своим придуманным глупым меркам, которые трещат по швам, едва дело доходит до практики!
– Ты хотя бы раз видел прямо перед собой человека, истекающего кровью? – наконец медленно проговорил Хидео, выделяя каждое слово. – Пытался ли дрожащими от ужаса руками нащупать слабенький пульс на шее, при этом даже не зная, где конкретно его искать? А в непосредственной близости от убийцы ты находился?
– Ну… нет, но…
– Так не тебе судить меня и заставлять отпустить мои видения! Я вижу ее тело каждый раз, когда закрываю глаза. Это просто шок, я уверен в этом. Но понимаешь, каждый раз в голову против моей воли закрадываются мысли: «А что, если я буду видеть эту кровь теперь до конца своих дней? Что, если это не пройдет?» И тогда у меня голова идет кругом, я просто схожу с ума!
Тогда рушится его иллюзорная идиллия. Тогда всему приходит конец.
– Хидео, я понимаю, что тебе сложно принять увиденное, но посмотри на это с другой стороны: если ты не будешь разговаривать с людьми, то твои же мысли сожрут тебя. Ты уже выглядишь неважно, но все может стать еще хуже, поэтому прошу тебя, не закрывайся от других. Иногда лучший выход в борьбе с таким ужасом – это найти настоящие его причины.
– Предлагаешь мне вновь на кровь посмотреть, Куро Иори? – вспылил Хидео.
Генджи вздрогнул. Его глаза расширились, а зрачки, казалось, стали едва заметны.
– Что? – с трудом выдавил он.
– Оу, ты уже совсем забыл свое имя?
– Нет, Хидео… я не…
– Мне надоела эта бессмысленная кличка, Куро-сан. Какой смысл вечно прятаться за ней? Ты же сам понимаешь, что однажды перерастешь ее. Что будешь тогда делать?
– Т-ты что несешь…
Генджи побледнел, как мертвец, и судорожно сжал руки в кулаки. Хидео смотрел на друга ясным, пронзительным взглядом – никакого
Следом его взгляд упал на раскрытую книгу «Записок».
«Люди уродливой наружности, которые в темноте производят приятное впечатление».
– Я повторяю, – отчеканил Хидео жестким приказным тоном. – Что ты будешь делать дальше? Так и будешь цепляться за свою детскую травму, как будто она поможет тебе оставаться неуязвимым перед новыми трудностями? Пойми, Куро-сан, не все люди могут притворяться равнодушными ко всему, как ты! Нельзя судить всех по себе!
Генджи тяжело поднялся и, не глядя больше на Хидео, ушел, так и не произнеся ни слова в свое оправдание.
Весь пунцовый от распаленного гнева Хидео вскочил на ноги и быстрыми шагами прошел на кухню, где стояла мама и готовила травяной чай. В чашку, предназначенную для сына, она подсыпала успокоительное.
С раздражением взяв ручку чашки одним пальцем, Хидео увидел беспокойное лицо матери. Она напряженно рассматривала его, пытаясь по внешнему виду сына понять его мысли и чувства.
«Голос кукушки».
– Нет, не смотри на меня так, – сказал Хидео.
– Как так?
– С жалостью, мам. Я уже много раз говорил, что со мной все в порядке.
– Как знаешь, – пробормотала мать, с видимым безразличием пожимая плечами и уходя в свою комнату.
Хидео остался. После многочисленных тревог и волнений было приятно знать, что остался хотя бы один человек, который не пытается залезть Хидео в душу (а если и пытается, то не с такой ярой настойчивостью, как все остальные).
«Шум водопада».
Он еще раз взглянул на ароматный травяной чай, и, не колебаясь, осушил чашку залпом.
Лили: жертвенные пальцы
Лили заказала стакан апельсинового сока со льдом – ожидание Сабуро затянулось, и она никак не могла успокоиться, вздрагивая от каждого открытия входной двери. Когда она звонила ему, назначая встречу, все казалось таким простым и незамысловатым: встретиться в кафе, выведать нужную информацию, изображая из себя колеблющуюся девушку, которая никак не может определиться с тем, какому кружку посвятить все свое свободное время. Теперь же, когда время встречи наступило, а Сабуро никак не появлялся, Лили не на шутку встревожилась. Вдруг он передумал с ней встречаться? Что, если каким-то образом он пронюхал их с Генджи план?
Невольно она бросила взгляд на дальний столик, за которым, вальяжно развалившись, сидел Генджи. Он заказал кофе и булочки, но есть их не спешил, предпочитая неторопливо перелистывать какой-то журнал с мангой. Генджи даже не пытался скрываться – он не прятался за страницами журнала, не нацепил никакого головного убора или прочих аксессуаров, даже одежда его – яркая, цветная – светлым пятном выделялась в приглушенном свете помещения. На вопрос Лили о том, зачем он так себя подставляет, Генджи ответил, что прятаться лучше всего на виду, а уж этому он научился давно, так что проблем не будет.