В военном воздухе суровом
Шрифт:
– Вы меня, Иван Петрович, новым оружием не стращайте. Фюрер объявил, что новинка скорее будет у нас, чем у вас, у Иванов.
В это время старшина Васильев опять своим вопросом чуть не испортил всю обедню:
– Так, сволочь, и сказал?
Иван Остапенко не торопясь приближался к развязке своего рассказа:
– Ну, заходи в хвост!
– крикнул я Колобу.
И майор Колоб пошел в атаку... Очень, видно, ему хотелось, чтобы перед "драпом" из Крыма я у него был триста шестьдесят первым. Мой Володя подпустил его поближе - железную выдержку показал, -
Остапенко сделал паузу, потягивал цигарку, видно, в это время обдумывал, как концовку доплести.
Неугомонный Васильев был явно недоволен тем, что упустили Колоба, он бурчал:
– Растяпы, такую крупную рыбу упустили...
Ивану Остапенко, видно, не хотелось окончательно разделываться с майором Колобом в Крыму: незачем обеднять свой репертуар. Рассчитаться с ним никогда не поздно: или он сам, или Володя Пименов, а может быть, даже старшина Васильев его собьет на другом фронте. Поэтому Остапенко сказал:
– И слышу я далекий голос Колоба: "Сейчас мне некогда возиться, - горючка кончилась. Из Крыма надо поспешать. Иваны сильно поднажали. Встретимся в другой раз".
"Прилетай в Белоруссию, если на Херсонесе жив останешься", - крикнул я ему вдогонку.
Штаб готовился к погрузке в вагоны. Транспортных самолетов на этот раз не выделили, на новое место надо было успеть раньше, чтобы встретить полк.
Командир полка был обеспокоен. И штаб на новом месте нужен, и как там обойдешься без технического состава? Сколько потом придется сидеть и ждать, пока они доберутся поездом?
Он сказал инженеру полка Тучину:
– Надо хотя бы половину техников и оружейников вместе со штабом отправить.
– Тогда с вылетом задержимся не меньше как на неделю, - возразил ему инженер.
– Регламентных работ накопилось, за последний месяц самолеты сильно поизносились. Мелочь какую упустишь - вынужденная посадка случится, затаскают, и в первую очередь меня...
– Затаскают - это факт. На зенитку или "мессеров" не свалишь, - ведь обычный мирный перелет.
Штурман полка капитан Саша Юрков тоже присутствовал при этом разговоре и думал, как выйти из положения. Не так давно он прочитал в газете об удивительном подвиге летчиков соседнего фронта.
Штурмовики атаковали около Николаева Водопойский аэродром. Зенитка повредила мотор прикрывавшему их истребителю. Летчик Иосиф Стопа, подавлявший зенитный огонь, вынужден был приземлиться прямо на аэродроме. Фрицы бросились было к летчику, но остальные самолеты обстреляли их. На выручку сел двухместный штурмовик. Стопа влез в кабину стрелка, однако взлетавшему штурмовику пулеметной очередью пробило покрышку колеса, он завертелся на месте. Тогда сел еще один штурмовик. Летчик забрал троих: одного поместил со стрелком, а двое уцепились за пирамиды шасси. Так и долетели до своего аэродрома с выпущенными колесами.
Это сообщение мы читали с Юрковым еще в Трактовом. Тогда я и рассказал ему об Иосифе Стопе - моем воспитаннике по Николаевскому аэроклубу.
Это был маленький хлопчик, сирота. При поступлении
– Какие происходят в жизни совпадения, - говорил я тогда Юркову.
– Человек получил путевку в воздух на Водопойском аэродроме, а через три года он там же чуть не нашел себе могилу.
Юрков, вспомнивший об этом случае, размышлял в таком плане: "Двухместный ИЛ, кроме экипажа, может забрать еще троих". Тогда его осенила мысль, и он сказал командиру:
– Штурмовик поднимает шестьсот килограммов бомб. Так вместо них можно же поместить в бомболюки хотя бы двоих техников, да со стрелком еще и третьего?
Идея Юркова командиру понравилась, но вначале он не подумал о тех, кому предстоит совершить полет в бомбоотсеках. Когда о плане перелета стало известно техникам, многие начали высказывать опасения:
– А вдруг летчик нечаянно сдвинет рычаг, раскроются створки бомболюков приятно ли будет испытывать силу притяжения Земли?
– А случись вынужденная посадка на брюхо, тогда отбивная котлета из такого "пассажира" получится...
– Да разве в этот бомболюк втиснешься? Поговорят, и на том дело закончится.
Надо было все проверить, испытать и рассеять сомнения. Рычаг аварийного сброса бомб можно законтрить. Чтобы не случилось вынужденной посадки, надо хорошенько подготовить самолеты. Бомболюки, конечно, не вместительны, значит, придется подбирать "малогабаритных" людей.
Начали делать "примерку". На первых порах пришлось повозиться с укладкой "живого груза". Лежать, оказывается, можно было только на боку, поджав колени к самому подбородку.
Охотников на первый пробный полет не было. Тогда оружейницы Маша Одинцова и Оля Чернова высказали свое горячее желание слетать. Что оставалось делать техникам?
Первым полетел с двумя пассажирками в бомболюках Саша Юрков. Вслед за ним выполнил два полета Иван Остапенко, "перекрывший" Юркова: он поместил со своим стрелком Володей Пименовым самую маленькую в полку оружейницу Тосю Табачную, а двоих техников "прокатил" в бомболюках.
Проект необычного перелета был утвержден.
Пришел день, когда полк стартовал с крымской земли. Перед этим, разумеется, в Запорожье дали телеграмму, в которой сообщалось расчетное время прибытия, чтобы не задерживать заправку самолетов горючим и обед.
Но с обедом в Запорожье вышло недоразумение.
– Мы готовили на шестьдесят человек, откуда же взялось людей в два с лишним раза больше? Пришлось объяснять. Аверьянов тоже вступил в спор с заведующим столовой:
– Если хотите знать, на моем тринадцатом номере летело даже шестеро, - он указал на своего Болтика. А потом последовала его команда: - Болтик, старшина!
– Собачонка поднялась на задние лапы и застыла по стойке "смирно". Вспомнила, наверное, того старшину, который в Тимашевской черную кошку в столовой гонял. С тех пор Аверьянов приучил Болтика к чинопочитанию.