В волчьей шкуре
Шрифт:
Файзулла встал, но не пошел в пещеру, а, прикрыв глаза, подставил лицо солнечным лучам и чего-то ждал. Что-то подсказывало ему: в любую секунду что-то обязательно произойдет. Что?
Запах жареного мяса приятно щекотал ноздри. Сглотнув слюну, крикнул:
– Айван, а где Фархад Азиз?
– Прячется от тебя, – услышал он голос Айвана.
На крючке
– Бисмилляяхир-рахмаанир-рахииим… – нараспев произносил Фарид.
Слушая его тонкий голос, Файзулла делал вид, что он тоже молится, слово в слово повторяя одними губами его слова.
– Къуль хува
Утренний намаз больше никто из их отряда не совершал. А вот Файзулла был обязан это делать, так как моджахед, приведший его в отряд, сказал при всех, чтобы он не забывал Аллаха.
Понял ли его слова кто-то из наемников, трудно сказать. Фарид знал, что европейского типа лицо еще не говорит о том, что этот человек христианин или католик, или вообще безбожник. Так же, если человек не хочет показать, что он владеет тем же фарси или пушту, то этого и не узнаешь, даже если будешь хорошим психологом.
– Лям йалид ва лям йууляд… – а здесь, как назло, он неправильно растянул губы и вместо мягкого произношения, звучащего как «ю-ю», пропел «у-уляд».
– Ва лям йакулляхуу куфуван ахад, – продолжал Фарид.
Но теперь Файзулла, боясь допустить следующую ошибку в произношении молитвы, перестал водить губами в произношении этих слов, а закатив вверх глаза, смотрел в небо, словно стараясь там рассмотреть фигуру или лицо Аллаха. Нет, он был не против этой веры. Он был против тех, кто заставлял людей не верить в Бога. Одни верили Ленину, другие Сталину, третьи Гитлеру. Но это всего лишь люди, инквизиторы, которые наказывали людей за то, что те не верили им. Да, они хотели встать на место Бога, забывая, что они – это всего лишь лист. Лист, который вот-вот упадет с дерева и будет затоптан, залит водой и засыпан грязью. И никогда он не вознесется, он сгниет, а солнце, которое он пытался закрыть своим мелким тельцем, больше его в триллионы раз, оно имеет огромную энергию, дающую жизнь, и бессмертно. Но и Оно, Солнце, как и Земля, на которой они живут, созданы Богом. Так говорил ему один старый немец, работавший в их военном училище истопником.
И Федор верил ему и его историям о людях, просивших Бога избавить их от неизлечимой болезни, когда врачи на них ставили крест, и они благодаря своей вере спасались.
Федор вспомнил свою нянечку, которая постоянно молилась и говорила, что Бог, он есть в душе каждого, только нужно хотеть, чтобы он был с тобою, и тогда ты найдешь своих родителей. И Федор верил ей, постоянно молясь иконе Божией Матери, и его нашла мама Рэт. Она забрала Федора к себе, и он был самым счастливым человеком на земле. И один раз она не пришла с работы. Ее сбил пьяный водитель на грузовике.
Похоронив ее, Федор вернулся в детский дом, но только уже не просил Бога, чтобы он ему нашел новую мать. Он просил Бога о том, чтобы он забрал его мать Рэт к себе в рай и она забыла о горе, которое разорвало их отношения с сыном, но не любовь.
И вот сейчас он читает Суру, которая называется «Ихлас», как перевел ее Фарид, «Очищение веры». И он, Файзулла, то есть Федор, понимает, что, говоря слово «Аллах», он говорит Бог, так как БОГ един, так ему говорил и старый немец – истопник, и баба Нюра, их нянечка в детдоме.
– Ва лям йакулляхуу куфуван ахад, – продолжал свою молитву Фарид.
Легонько согнав со своего мокрого от пота лица осу, Файзулла вспомнил, что Фарид взял и вторую весточку, которую оставил
А сегодня отряд Файзуллы должен предпринять новую попытку напасть на базу Торака. Айван со своей группой уже выдвинулся к базе Саадр ад-Дина и забрал с собой мальчишку. И он сейчас, пытаясь делать вид, что шепотом повторяет слова Суры, снова обратился к ангелам божьим, чтобы они поняли его поступок, который он сейчас заново совершит, убивая не только своих врагов, но и врагов народа, простого афганского люда. Он просил Деву Марию, чтобы Она отвернулась в этот момент от него и не видела, как он будет воевать. Так Ей будет легче простить его, если когда-нибудь Она сможет это сделать.
И невольно думая об этом, он прошептал:
– Прости меня, Дева Мария, за поступки, которые я сейчас могу сделать. Я воин, и я против тех, кто угнетает народ. Прости меня, Дева Мария. Аминь!
Усса первым обнаружил подземную тюрьму, в которой душманы содержали пленных и тех двух женщин, захваченных из автобуса. На то, что они сделали с одной из них, без содрогания нельзя было смотреть. Ее распяли на трех досках, вертикально упертых в каменную глыбу, и рядом с ней лежал избитый или убитый мужчина. Скорее всего, это тот человек, который пришел выкупать ее.
Как сейчас им не хватало мальчишки. Фархад Азиз смог бы подсказать, это человек из их кишлака или нет.
– Олд мэн, – прошептал Усса.
Файзулла не обладал таким зрением, как Усса, но он понял, что тот сказал: «Старый мужчина». Неужели это один из тех аксакалов – старейшин из кишлака, в котором жил спасенный мальчишка? Хотя, может, все и не так.
Усса, как куница, с легкостью и бесшумно перебирался с камня на камень, спускаясь вниз, к логову душман. Грин – за ним, он так же легок и гибок, как Усса. Файзулла со Смитом остались на своей позиции и не сводили глаз с трех моджахедов, сидящих на широком валуне и о чем-то переговаривающихся между собой. Нет, они не слышали, как приближаются к ним Усса с Грином.
Назира Файзулла не видит. Хотя тот находился совсем рядом – в пяти-шести метрах от него, чуть выше, в укрытии из камней, за телом убитого душмана. Если бы Смит не успел в него метнуть нож, то моджахед, увидевший их, успел бы открыть по ним огонь. Клинок вошел ему в глотку, а Назир, подскочивший к нему, тут же прижал тело бьющегося в агонии человека, чтобы не выдал их предсмертным вскриком.
Мертвое тело Назир не стал убирать, а спрятался за ним и продолжал осматривать крутой подъем на скалу, который был расположен метрах в ста напротив него. Файзулла со Смитом пока затаились за небольшим камнем, стараясь не шевелиться, чтобы не выдать себя тем душманам, которые могли находиться напротив них.
Назир шевельнулся, приподнял голову и показал Файзулле на выступ скалы. Что он там увидел? Смит легонько толкнул локтем Файзуллу, чтобы тот не шевелился. О-о, вот почему. Напротив них, за расщелиной, между скальными глыбами он заметил какое-то движение. Это двигаются люди. До них метров пятьдесят, не больше. Этого еще не хватало. Вроде идут не сюда, а, наоборот, удаляются отсюда, но это не успокаивает, так как Файзулла не знает, куда ведет та тропа, по которой они движутся. Сколько же их там?