В ворохе чувств, или Разведена и очень опасна
Шрифт:
– Дырка от пули. – Голос Дровосека был спокоен.
– Ты уже и здесь побеспредельничать успел?
– Дурное дело нехитрое, – усмехнулся Дровосек.
– Кто чужой приходил или просто упражнялся?
– Да зазнобу свою попугал немного. Провел воспитательную работу.
– А что она натворила?
– Да со стола плохо вытерла, крошки оставила.
Мужчины схватились за животы и покатились со смеху. Я сделала вид, что говорят не обо мне, и наигранно засмеялась вместе с мужчинами.
– Вот и правильно! С бабами так и надо! Баба должна знать свое место! Ничего себе, она пыль плохо вытерла, да она ее должна языком слизать!
А затем отчаянно зазвучала гитара. Дровосек с серьезным выражением лица затянул
Когда Дровосек замолчал, я посмотрела в его сторону с нескрываемым интересом и не без иронии в голосе заметила:
– Никогда бы не подумала, что ты можешь быть лириком. Еще скажи, что ты сам написал.
– Такие песни пишет зона, – тихо сказал он.
– Зона?
– Она самая.
– Вот никогда бы не подумала, что зона писать умеет.
Не обращая на меня внимания, Дровосек опять запел, но так, что у меня затрепетала душа и зажгло в груди.
Имела ты весьма приличный дом, Машины, дачу, платья по заказу, А я к решетке прижимался лбом И видел небо в голубых алмазах. Искала ты влиятельных друзей, Чьи свято исполняются приказы. А я, смеясь, шел к гибели своей И видел небо в голубых алмазах. Любила ты в других искать грехи, В своих сужденьях доходила до экстаза, А я писал и жег свои стихи И видел небо в голубых алмазах. Ну что ж! Живи, и Бог тебе воздаст За терпеливость, за холодный разум. Нет у меня ни славы, ни богатств, Зато есть небо в голубых алмазах.Когда Дровосек в очередной раз замолчал, положил гитару рядом с собой и принял на грудь полную рюмку, я подошла к окну, всмотрелась в беспросветную темень и не без интереса спросила:
– А это тоже зона писала?
– А он других песен не знает, – ответил за него самый старый, он же был и самый пьяный.
– А мне показалось, что это связано с чем-то личным.
– Конечно, связано, – расплылся в нервной улыбке Дровосек. – Это связано с тем, что когда я пошел по этапу, меня провожали жена-красавица и двое славных ребятишек. А когда я из зоны выбрался, оказалось, что у меня уже нет ни красавицы жены, ни двоих славных ребятишек. Красавица жена давным-давно живет с другим, очень влиятельным, человеком, который перевез ее в свой терем и балует всем, чего ей только захочется. У меня в одночасье не стало не только красавицы жены, но и двоих славненьких ребятишек, потому что двое славненьких ребятишек уже давным-давно живут с другим дядей и называют
При этих словах Дровосек пытался улыбнуться, но улыбка была похожа на оскал, и мне стало страшно.
– Все равно, Колюня, дурак ты! – громко крикнул самый старый и самый пьяный из мужиков. – Дурак! Какого хрена ты с колонии сорвался?! Тебе сидеть полтора года оставалось! Баба твоя уже три года с другим живет и даже не помнит о твоем существовании! Ты что вытворил?! Надеялся, что она к тебе вернется? Да она даже забыла, как тебя звать. Она близко тебя к своему особняку не пустила. В ментовку позвонила, а муж ее новый у дома охрану выставил! Она ж тебе даже с детьми не дала повидаться! Да дети и сами не захотели. Они про тебя забыли, как про страшный сон. Ты какого черта из-за бабы башку потерял?!
– Я из-за бабы башку не терял! – ударил кулаком по столу Дровосек. – Я хотел в глаза ей посмотреть! Просто заглянуть в ее лживые глаза, и все!
– Хорошо ж ты ей в глаза посмотрел, что она за нож взялась и лицо тебе располосовала! Она ж тебя уродом сделала!
– Она просто перепугалась… Она знала, что мне еще полтора года сидеть, не ожидала меня увидеть. После того как меня посадили, она просто вычеркнула меня из своей жизни.
– Но ведь ты же знал, что она живет с другим?!
– Знал, – кивнул пьяный Дровосек. – Знал, но не думал, что у нее все так серьезно. А что я должен был подумать, если человек безумно меня любил и обещал ждать? Когда меня забирали, она рыдала и целовала мне ноги, а затем просто забыла, как меня зовут. Разве я мог этому поверить?! Разве я мог?! Разве я мог подумать, что самая любимая женщина окажется обыкновенной лживой сукой! Я к этому побегу три года готовился. Каждый день считал… Каждый день…
– Мог бы еще полтора года потерпеть. Сейчас одному Богу известно, как сложится твоя жизнь в бегах с располосованным лицом.
– Знал бы, где упадешь, соломки бы подстелил. – Дровосек прижал гитару к груди и произнес пьяным голосом: – И вообще я ни о чем не жалею. Ни о том, что я с зоны сбежал, ни о том, что она мне лицо располосовала. При любом раскладе я убедился в том, что она сука.
– Вот и не надо ни о чем жалеть, коли так все вышло, – поддержал его гость. – Жизнь продолжается, ты же всегда говорил, что жизнь удалась!
– Конечно, жизнь удалась! – прокричал вконец опьяневший Дровосек и застучал по струнам.
Коль женщина тебя не любит, Коль нет огня в ее груди, Руби сплеча, как узел рубят, Будь мужественным, уходи. Оставь старанья, хлопни дверью, Сознайся – женщина права. Нельзя сажать в песок деревья И на воде писать слова.Допев до конца свою песню, Дровосек отшвырнул гитару и снова налил себе полную рюмку.
– Фуфел! Это все обыкновенный фуфел. Хватит о грустном. Мы встретились здесь для того, чтобы веселиться. Где моя зазноба? Ну что, станцуем?
Я отрицательно покачала головой:
– Я не танцую. У меня голова болит.
– У меня тоже много чего болит, тем не менее я приглашаю тебя танцевать.
Увидев, что он направляется ко мне, я внимательно посмотрела на его шрам во все лицо и совершенно спокойно сказала:
– Я ни в чем не виновата.
– Не понял?
– Я говорю, что я ни в чем не виновата. Я не виновата в том, что у тебя не сложилась семейная жизнь, что тебе оставили жуткий шрам на лице и что на данный момент ты висишь между небом и землей. Я здесь ни при чем. Я не виновата, что у тебя душа болит. Не виновата…