В воздухе - испытатели
Шрифт:
Много прыгал и Евгений Николаевич Андреев. Количество его прыжков, большинство которых испытательные, подошло сейчас к трем тысячам. Приходилось ему прыгать и днем, и ночью, на сушу и на воду озер, Баренцева и Черного морей. В холод и в жару прыгал Андреев, в штиль и в сильный ветер, с маленьких и с огромных высот, с вертолетов, аэростатов, стратостатов и сверхзвуковых самолетов.
Андреев, как и его товарищи, испытывал новые парашюты, кислородные приборы, катапультные установки, высотные костюмы, "опрыгивал"
Я не буду рассказывать обо всех его испытаниях. Их было столько, что хватит на отдельную книгу. И я уверен, что такая книга когда-нибудь увидит свет.
Евгений Николаевич Андреев - парашютист с мировым именем. Он прыгал с наибольшей высоты и при наибольшей скорости полета. И я расскажу только об этих его двух испытательных прыжках. Расскажу и о Герое Советского Союзе полковнике Петре Ивановиче Долгове - выдающемся парашютисте-испытателе, имевшем на своем счету около полутора тысяч прыжков и около пятидесяти катапультирований, который работал вместе с Андреевым.
1 ноября 1962 года. В этот день Андрееву и Долгову предстояло испытать высотное снаряжение, прыгая почти из космоса.
Андреев должен был прыгать в высотном компенсирующем костюме (ВКК) с максимальной задержкой в раскрытии. Долгов - в скафандре с немедленным раскрытием.
Никто в мире не прыгал еще с такой огромной высоты.
В 7 часов 40 минут был дан старт, и стратостат "Волга", которым они научились управлять, ушел от земли.
Набор высоты был продолжительным, ведь над землей нужно подняться почти на 30 километров!
Андреев и Долгов находились в герметичных кабинах, они держали радиосвязь с землей и между собой по переговорному устройству, видели друг друга через толстое стекло внутренней перегородки.
Высота уже 3 тысячи метров. Но она увеличивается и увеличивается. 10 тысяч... 15... 18... Далеко внизу, словно нарисованная, виднеется в утренней дымке река...
– Женя, как самочувствие? - спрашивает Долгов. Он - командир экипажа стратостата.
– В пределах нормы, Петр Иванович, - отвечает Андреев. - А как твое самочувствие?
– Нормально себя чувствую. Передаю на землю: "Самочувствие экипажа хорошее".
– Передавай, Петр Иванович.
Стратостат продолжает набирать высоту. Наконец, стрелка высотомера в кабине Долгова подошла к показанию 25 458 метров.
За бортом - 65,6 градусов по Цельсию, давление - 18 миллиметров ртутного столба!
Парашютисты с удивлением поглядывают вверх, на небо. Оно необычной, какой-то чернильной темноты. И Долгов, и Андреев много раз прыгали ночью, однако они ни разу не видели такого неба, каким оно было здесь днем, Звезды, яркие, крупные, казались совсем близкими. А на земле - светло, и небо у горизонта было голубым.
– Женя, как себя чувствуешь? - спрашивает снова Долгов.
– Нормально!
– Готовься
– Готовлюсь, - отвечает Андреев и начинает плавно разгерметизировать свою кабину.
Давление в кабине стало уменьшаться. Вскоре сработал ВКК. Он словно тисками сдавил все тело Андреева, стеснил его движения. В гермошлем под избыточным давлением пошел кислород. Стало тяжело дышать, а сказать точнее, начался другой, непривычный для человека цикл в дыхании, в котором выдох требует большого напряжения дыхательной мускулатуры и который долго отрабатывался парашютистами еще на земле.
Долгов поднятием правой руки подает традиционный знак парашютистов "До встречи на земле!" - и тоже начинает разгерметизировать свою кабину...
Но встретиться Долгову с Андреевым уже не довелось. Во время выполнения этого прыжка у него разгерметизировался скафандр, и Петр Иванович погиб.
* * *
Я нахожусь в квартире Андреева. Мы говорим об этом труднейшем высотном прыжке. Евгений Николаевич рассказывает о моменте покидания стратостата.
– Когда ты нажал рычаги катапульты, то что было? - спрашиваю я.
– Выстрелился. Безвоздушное пространство приняло меня в свои объятия очень нежно. Это во-первых. Во-вторых, скорость падения была так велика, что большая стрелка высотомера за несколько секунд сделала оборот на тысячу метров.
– Как ты двигался?
– Как там будешь двигаться? Сдавлен костюмом, холодом, два парашюта на мне, чертова дюжина приборов... В общем, мои движения были похожи на движения металлического робота. Вот так! Потом началось запотевание смотрового стекла гермошлема, и я перевернулся на спину.
– А скорость падения?
– Скорость падения была почти двести сорок метров в секунду.
– Большая. Скорость звука - триста сорок метров в секунду!
– Да, мчался я к земле дай бог как быстро! И все же даже через пятьдесят секунд я еще не ощутил упругости воздуха. Тело, такое тяжелое во всей этой амуниции на земле, казалось теперь совсем невесомым. Зябли руки...
– На какой высоте костюм стал отпускать тебя из своих "объятий"?
– На тринадцати тысячах. Потом я перевернулся лицом к низу и стал ориентироваться по реке, городам и селениям...
– А "наличие" воздуха на какой высоте ты почувствовал?
– На восьми тысячах метров. Руки и ноги на этой высоте стали двигаться свободнее. Увидел потом внизу слева огромное поле, на котором следовало мне приземлиться, и начал скользить в его сторону.
– Теперь-то ты ощутил все же эту огромнейшую воздушную подушку - нашу атмосферу?
– Да, ощутил. Скорость падения стала заметно уменьшаться. Приближалась земля, и я взялся правой рукой за вытяжное кольцо основного парашюта. Это на случай, если не сработает автомат раскрытия. Но он отлично сработал.