В воздушных боях. Балтийское небо

Лашкевич Анатолий Иванович

^{H. Репин и Полоков}

В районе острова Гогланд разведчики обнаружили корабли противника, и на прикрытие группы штурмовиков вылетела восьмерка истребителей под командованием К. Ковалева. В группу прикрытия вошли молодые летчики А. Низовкин, Н. Репин, В. Мошкалов и Н. Ханбеков. Ковалев знал этих летчиков и надеялся на них. Когда группа подошла к острову Гогланд, Ковалев обнаружил появившуюся четверку ФВ-190, подходившую к острову с севера. Они шли крадучись, используя облачность, надеясь на внезапность. Не теряя времени, Ковалев бросился на перехват противника. Бой начался на горизонталях — на виражах, затем перешел на вертикали. Ковалев дрался с ведущим немецкой четверки; его атаки надежно прикрывала пара Петра Хорунжего и Набиюллы Ханбекова. Немецкий командир оказался опытным летчиком, но и Ковалеву было не занимать опыта. Схватка с немцем перешла на лобовые атаки, и поддержанный ведомыми Ковалев вложил в атаку всю свою злость.

За атакой Ковалева последовала атака Хорунжего, и было трудно определить, от чьих снарядов нашел смерть фашистский пират — да это и не важно. Пока Ковалев расправлялся с самолетами противника, штурмовики продолжали поиск вражеских кораблей. Под прикрытием звена Павла Бородачева «илы» прошли мимо острова Гогланд, потом прошли к маяку Родшер, оттуда к Малому Тютерсу и вернулись к острову Гогланд. Кораблей противника они не обнаружили, и было решено ударить по запасной цели — зенитной батарее на восточной окраине деревни Суркюля на острове Гогланд. С ходу «илы» пошли в атаку на замаскированную батарею, но тут откуда ни возьмись появилась пара ФВ-190! Им наперерез пошла пара В. Мошкалова. Николай Репин, ведомый Мошкалова, двумя очередями в лоб преградил путь к штурмовикам.

Потом, проскочив под самолет врага, он сделал переворот, на большой скорости перейдя на горку, сблизился с самолетом противника и добил его.

Вскоре Ковалев обнаружил одинокий ФВ-190, который преследовал нашу группу. По радио Ковалев предупредил Хорунжего о противнике, и две наши пары одновременно развернулись навстречу врагу. Первым открыл огонь Ковалев, и вслед за ним начал стрелять Хорунжий. Проскочив самолет противника на встречных курсах, четверка развернулась «все вдруг» на 180° и открыла по врагу огонь. С немцем было покончено.

Полк обрастал боевыми кадрами. Летчики научились вести бой со всеми типами самолетов. Приятно было то, что в октябре полк не имел боевых потерь. Эскадрильи теперь были укомплектованы полностью. С Высших офицерских курсов на должности командиров звеньев пришли И. П. Лобанов, Б. Г. Самохвалов и B. C. Никитин. В полку теперь был 41 летчик. К этому времени стало ясно: истребитель Як-7Б по своим маневренным качествам не уступал немецким истребителям Me-109 и ФВ-190, чего не скажешь про истребитель ЛаГГ-3. Основные боевые потери в нашем полку были во 2-й эскадрилье, летавшей именно на «лаггах».

Молодые летчики провели несколько успешных групповых и индивидуальных воздушных боев. Прекрасно зарекомендовали себя в боях капитаны Б. Жарников, Б. Парамонов, Д. Кувшинников, старшие лейтенанты К. Присяжнюк, Д. Шаров, К. Ковалев, лейтенант Д. Кириллов и младший лейтенант Т. Вытоптов. Среди молодых летчиков ярко выделилось растущее мастерство П. Хорунжего, И. Ковалева и П. Бородачева. Все они в июле стали командирами звеньев. Из числа прибывших из училища в июле-августе молодых летчиков хорошо показали себя Н. Ханбеков, Д. Соловьев, Л. Медведев, А. Лысенко, М. Асин, В. Мошкалов, Н. Репин и А. Паньков. Постепенно накапливался боевой опыт и оттачивалось боевое мастерство. В такой момент только летать и летать, а тут пришел приказ: откомандировать двух летчиков на Высшие офицерские курсы ВВС ВМФ! Ими оказались летчик 2-й эскадрильи Иван Чуяшов и я, в те дни командир звена 3-й эскадрильи. Мне было приказано убыть на учебу в г. Муром в этот же день. Пока шло оформление документов, мы пришли проститься с друзьями, но все были в воздухе. На старте в готовности № 1 сидела только пара Як-7Б, готовая к вылету на «отсечку»: мой командир эскадрильи Константин Павлович Присяжнюк и ведомый Николай Манерко. И тут я решил попросить Присяжнюка слетать вместо него — тем более с Манерко я уже летал раньше. Присяжнюк долго не соглашался, но я убедительно просил командира совершить прощальный полет, ведь, возможно, я не вернусь в свой полк, — и это подействовало. Ничего не говоря, Присяжнюк расстегнул свой шлемофон и передал его мне. В готовности № 1 нам сидеть почти и не пришлось. По радио и одновременно ракетой был дан сигнал на вылет. После взлета с КП полка поступил приказ: «Набрать высоту 6000 м, с курсом 230 градусов идти на перехват немецкого разведчика». Но, набрав высоту, мы вместо разведчика встретили пару Ла-5, тоже поднятую на разведчика. Один из самолетов пилотировал мой знакомый по запасному полку Сергей Бычков.

Время уже подходило к возвращению нашей группы, и, не обнаружив разведчика, я запросил ведущего штурмовиков о его месте. Они были между островом Сескар и Шепелевским маяком. Нашу группу мы встретили западнее шепелевского маяка. Истребителей противника не просматривалось: они или опоздали, или были где-то в стороне. Приняв группу, мы сопроводили ее на аэродром и прикрыли посадку. Заходим на посадку и вдруг по радио слышим:

— Смотри, атакуют, не зевай!..

И тут же с КП полка приказали: отставить посадку, идти в район Шепелево и помочь нашим товарищам, ведущим бой с самолетами противника. Мы быстро убрали уже выпущенные шасси и с набором высоты пошли в район боя. В районе маяка была станция наведения, которую я и запросил:

— Книга-01, я 48-й, дайте обстановку в воздухе в вашем районе!

— Звезда-48, — последовал ответ, — севернее меня идет воздушный бой пары «маленьких» против шестерки самолетов противника.

«Книга-01» — это был позывной станции наведения.

— Понял вас, Книга-01, уточните высоту боя!

— Звезда-48 — 1500 метров, — ответил все тот же приятный девичий голос.

— Спасибо, Книга-01!

У нас была высота 2000 метров. Обычно, если станцию наведения не вызывают, она не имеет права вступать в переговоры. А здесь:

— Звезда 48, смотри, ниже тебя самолеты противника!

Быстро перевернув самолет на спину, я увидел: в окружении шестерки самолетов противника наша пара ведет бой. По голосу я узнал, что ведет бой мой однокашник Володя Сысоев. Имея преимущество в высоте, мы сразу же пошли в атаку. Я направил свой самолет к ближнему вражескому истребителю: я решил, что это «Фиат-50». Резко развернувшись, «фиат» встретил меня на встречных курсах, и пущенная им очередь прошила мой самолет. Снаряды прошли у меня слева, пробив борт кабины, уперлись в бронеспинку и, оставив свои следы между бронеспинкой

и клеенчатой подушкой, вышли наружу. Но, идя снизу вверх, «фиат» заметно потерял скорость и, развернувшись, хотел уйти вниз. Мы быстро сблизились. В прицеле были хорошо видны фюзеляж, кабина и крылья. Дистанция заметно сокращалась. Мои пальцы сами нажали на гашетки. Огненные трассы от двух пулеметов и пушки потянулись к вражескому самолету. Сначала из «фиата» показался дымок, потом с черным дымом вырвалось пламя. Мне не хотелось прекращать огня, но этого было вполне достаточно: «фиат» как пикировал, так и врезался в воду. Увлекшись атакой, мы очень низко снизились, и это могло закончиться плачевно. Я вовремя вспомнил, что там, наверху, осталось еще 5 самолетов противника, которые наверняка используют высоту и ударят но нашей паре! Резко перевожу свой самолет в крутой набор высоты. Да, все «фиаты» наверху. Сначала мне показалось, что я не доберусь до их высоты. Сектор газа и шага винта даны вперед до упора. Вижу — один самолет противника с правым разворотом разворачивается в мою сторону. Мой самолет шел правым боевым разворотом, я поворачиваюсь в сторону противника, но мое положение такое: ноги вверху, голова внизу! Стрелять неудобно, но именно так, почти из положения на спине, я поймал «Фиат» в прицел. И хотя мне казалось, что из такого положения я не сумею попасть в самолет, я открыл стрельбу. Трасса прошла намного левее, но, довернув, я подвел трассу к вражескому самолету. «Фиат» как ошпаренный резко дернулся и из правого разворота перешел в левый. За его хвостом потянулся дымный след. Продолжая набор высоты, я вышел выше самолетов противника, но осмотревшись кругом, не обнаружил своего ведомого. Неужели сбили? Все было так скоротечно… Я не мог представить, чтобы Манерко мог меня бросить, но его рядом не было! И вот при подходе к поселку Лебяжье я увидел одинокий Як-7Б. Это был Манерко. Как же я обрадовался, что он цел!

А по радио все тот же девичий голос передавал в эфир:

— Звезда-48! Я — Книга-01, оба самолета упали в воду, оба самолета упали в воду!

Мне оставалось только поблагодарить эту милую девушку за оказанную помощь и за приятное сообщение о результате боя.

Уже на земле, не чувствуя никакой вины, Манерко мне сказал просто: «У меня мало было горючего, и поэтому я ушел». Я рассказал товарищам о поведении Манерко, и те пристыдили его. Но на душе остался какой-то нехороший осадок…

В «Альбоме воздушных боев» полка написаны скупые строки: «4-го ноября в воздушном бою, в канун 26-й годовщины Великого Октября, пара Ковалев — Ханбеков, вылетевшая на „отсечку“ в район Шепелевского маяка, встретила большую группу истребителей „Фиат-50“ [42] . Используя высоту и солнце, К. Ковалев произвел по ним атаку. После первой атаки, которая была безрезультативной, Ковалев, отойдя на солнечную сторону, вторичной атакой сверху сбивает вражеский самолет. Он упал в воду в 6 км от поселка Лангасамари» [43] .

42

На самом деле, как и в прошлые разы, это были «Брюстеры». (Прим. авт.)

43

Финны не подтверждают потерю самолетов «Брюстер» 04.11.43. (Прим. авт.)

А вот что об этом бое рассказал молодой летчик Ханбеков:

«…Мы шли на большой высоте, парой. Показались самолеты противника, их было 16. Финны шли строем, как мы называли — „строй-рой“. Они клубком вертелись ниже нас. Я впервые увидел такое количество самолетов противника. Ковалев приказал мне по радио: „Оставайся на этой высоте, прикроешь меня на выходе!“, и моментально устремился вниз. Я боялся потерять его из вида и следил только за ним. Я заметил пулеметно-пушечный огонь, исходящий от самолета моего командира. Его атака ошеломляюще подействовала на противника: „клубок“ разделился на несколько беспорядочных групп. Выйдя из атаки, Ковалев повторил свой маневр. Спроси у меня, что видел дальше, — хоть убей, точно рассказать не смогу. Видел горящий самолет, факел огня, обломки и человека на парашюте, а парашют трепыхался как тряпка, видимо, он горел. Ковалев свечой ушел вверх, и я мигом очутился рядом. В мгновение услышал по радио:

— Хорошо, Хан, прикрываешь! Теперь атакуй ты, а я прикрою!

Сильное волнение охватило меня, озноб прошел по коже всего тела. Ведь это моя первая атака! Я мгновенно бросился вниз, только не учел одного: „клубок“ самолетов противника летел в этот момент навстречу мне. Вижу: сколько ни увеличиваю угол пикирования, они уходят под меня. Молниеносно приходит мысль: сделать переворот через крыло. И вот, посмотрев на скорость, выполняю свой замысел. Тащу самолет через мотор, а он как дуб! Проскакиваю через весь этот беспорядочный „клубок“ вниз, вытаскиваю самолет из пикирования и захожу в атаку снизу, по переднему самолету. Скорость была настолько велика, что я с трудом управлял самолетом. Быстро выбрал цель, сближаюсь. Цель быстро растет в сетке прицела. Жму на гашетки, а огня нет. Что такое? Перезаряжаю оружие. Вблизи промелькнули несколько самолетов противника. Беру другую цель. Огня опять нет. Уже позже, на земле, я узнал, что у моего оружия вытянулись троса, идущие к оружию. Это был самолет Як-7Б старого типа. Слышу команду: „Немедленно вверх!“ У меня на самолете передатчика не было, и я не смог передать командиру о случившемся. Беру ручку на себя и иду вверх, ведущего не вижу. Превосходство в высоте потерял полностью. И вся эта орава, один за другим, стала меня „клевать“. Думаю: „Вот и отвоевался…“

Считаные секунды — и рядом стрелой пролетел „Як“, отбивая атаки самолетов противника. В эфире тихо, только слышны команды ведущего:

— Вправо на 90! Вправо на 180, не терять скорости!

„Клубок“ постепенно рассыпался, и я увидел рядом с собой самолет Ковалева…

На земле я ждал нагоняя. Но странно, Ковалев от души смеялся надо мной и сказал:

— Молодец, Хан, хорошо дрался!

Я, страшно недовольный своей неудачей, заплакал».