В заповедной глуши
Шрифт:
– Ну что ж, хорошо - он сильно грассировал.
– Я буду его учить, Серж. Отличный ма-териал. Пусть приходит, ты знаешь график.
Валька смолчал, когда его назвали "материалом". Но в машине потребовал объяс-нений. Отец буркнул: "Будешь учиться рукопашке."
Валька воспрянул духом. Против этого он ничего не имел и ждал первого занятия с нетерпением. Но каково было его разочарование!
Группа де ла Роша была маленькой - около дюжины мальчишек. Вместо кимоно, татами и боевых выкриков, от которых лопаются уши противника, тут было что-то, похожее на танец или гимнастику, глупое фехтование на палках, плюс - бесконечные рас-сказы об этикете и нормах поведения. Все обращались друг к другу невыносимо учтиво, мальчишки носили длинные волосы,
Отец сам сказал ему: "Ну что ж. если через месяц захочешь уйти - я не буду про-тив. Но этот месяц - прошу тебя - походи регулярно. Хорошо?"
Валька согласился.
Первое подозрение, что всё не так плохо, появилось у него, когда один из мальчишек - тогда Валька толком ещё никого не знал - в раздевалке сшиб с головы другого спичеч-ный коробок ударом ноги - неуловимо-плавным, красивым. Это называлось "саватта". А через две недели произошло и ещё кое-что. Валька потом долго подозревал, что это под-строил отец... пока не понял, что де ла Рош на такое не согласился бы даже под пыткой.
Де ла Рош и трое его учеников шли после занятий, припозднившись на уборке зала, к автобусной остановке. И прямо возле неё наткнулись на омерзительную, но нередкую в наши дни сцену.
13.
Трое кавказцев, скрутив молодую женщину, тащили её в кусты.
Валька помнил, как де ла Рош оказался рядом в один прыжок.
От первого удара, коротко хрюкнув, завалился носом в траву один нападающий. Второй и третий, отскочив, выхватили ножи, что-то закричали с визгливым угрожаю-щим матом... Де ла Рош не стал ждать и отступать. И через секунду один корчился на земле, держась за воткнутый глубоко в бедро свой собственный нож, а третий - самый молодой - с невероятно вывернутой рукой прыгал вокруг де ла Роша и тоненько кричал детским голосом: "Айайайай дя-дэнь-ка-а, ы-нэ-на-да-а, нэнаданэнада, нэ бу-ду, нэбуду!" Де ла Рош довернул руку - хрустнула, выскакивая наружу через одежду, кость - и бро-сил: "Прочь, падаль, - и нагнулся к сидящей на земле женщине: - Встаньте, сударыня. Я помогу вам," - и подал узкую ладонь.
До дома женщины и от него мальчишки шли, спотыкаясь - они смотрели не под ноги, а на "маэстро", настоятельно потребовав, что пойдут с ним. А тот был совер-шенно невозмутим. И лишь перед расставанием досадливо сказал: "Я поступил не по правилам чести, напав на них внезапно. Но меня извиняет то, что я защищал даму от напавших хищных зверей," - и своим обычным наставительным жестом поднял палец.
С этого момента де ла Рош для Вальки стал третьим в мире человеком - после отца и мамы. Вот таким и хотелось быть (даже больше, чем таким, как отец, если честно): холодным, воспитанным, корректным, много знающим и умеющим, никогда и никого не задевающим первым, но дающим в случае чего сокрушительный отпор, гото-вым заступиться за слабого... Де ла Рош слегка посмеивался над мальчиком. Но не оби-дно... а то, что к одиннадцати годам Валька заслужил кличку "Чокнутый Лорд", и произносилась эта кличка только в его отсутствие и с опаской, само по себе говорит о его успехах в подражании. Отца Вальки несколько раз вызывали в школу, но он каждый раз дотошно разбирал дело - и качал головой: "Виноват не мой сын." И это было прав-дой- Валька никогда не начинал первым... кроме тех случаев, когда нужна была его за-щита.
Учительница литературы как-то раз в сердцах сказала ему: "Ты Дон Кихот!" Ва-лька вежливейше поблагодарил за сравнение - "Дон Кихота" он к этому времени прочи-тал и "Рыцарь Печального Образа" ему в целом понравился. Хотя Валька и считал, что перед тем, как отправляться на подвиги, тому следовало бы подзаняться общефизичес-кой и боевой подготовкой.
Де ла Рош тоже много говорил о рыцарях. Не как об иносказании, а о настоящих. "Самураи, - делал он презрительный жест, - шаолиньские монахи... Кто там ещё герои фильмов из Голливуда? Мы - Европа. Мы корнями - в рыцарстве как воинском сословии. И не должны от него отказываться и забывать его, даже если кто-то этого хочет."
Валька видел, как тяжело он переживал извинения
Кстати,де ла Рош имел к крестоносцам непосредственное отношение, Валька знал. Де ла Роши, маркизы Сорель, графы Галуа, служили своей стране со времён как раз крес-товых походов. Во время VII крестового похода - в 1248 году, в страшном по ожесточе- нию бою при Мансуре - Людовик IX Святой был поражён мужеством простого сержан-
14.
та Гиго Роша. Когда пал рыцарь, в копье которого Гиго служил, а вместе с ним был ран-ен оруженосец, сержант не только не дал остальным людям отступить, не только вы-тащил из-под клинков визжащих мусульман господина - на плече - и оруженосца - под мышкой - в безопасное место. Он вернулся в бой и с криком: "Бог нам щит!" крушил не-верных тележной оглоблей, потому что своё оружие бросил, спасая благородных людей. Вдохновлённые его примером, люди копья воспрянули духом и пошли в наступление, увле-кая за собой и всё знамя. Копья и стрелы неверных - близко те подходить страшились, потому что не только человеческие, но и конские черепа разбивало страшное оружие - изранили Гиго, но он упал наземь только услышав пение победных труб.
Людовик Святой, сам явивший в том сражении беспримерную доблесть и видевший неистовое мужество сержанта,сказал: "Если только этот воин останется жив - быть ему рыцарем." Гиго выжил - и получил титул маркиза Сорель, и небольшое поместье Со-рель, которое он с чисто крестьянской сметкой "вывел в люди". Уже его внуки стара-лись не вспоминать о "мужичьем" происхождении. Но они не утратили лучшего качест-ва своего предка - воинского духа. На протяжении семи веков не знали они иной службы, кроме воинской. Дед Клода-Антуана вместе с де Голлем эмигрировал в Англию в дни гит-леровской оккупации, а его семья попала в концлагерь Аушвиц и выжила чудом. Отец Кло-да-Антуана в 56-м подорвался на советской мине, поставленной алжирскими партизана-ми и, как когда-то отважный Гиго, уцелел. А двадцатилетний Клод-Антуан в 86-м стал лейтенантом парашютистов.
Его карьера оборвалась ровно через десять лет. Находясь в составе миротворчес-ких сил в Боснии, в бывшей Югославии, тридцатилетний майор стал свидетелем того, как мусульманские бандиты вырезали сербскую деревню, мужчин которой как раз пара-шютисты де ла Роша и разоружили за день до этого - как было приказано командовани-ем международных сил...
Де ла Рош не успел помешать. Но он нагнал банду. Он отдал приказ парашютис-там открыть огонь по извергам. Он лично расстрелял с полными штанами сдавшегося в плен главаря мусульман.
И через три месяца был лишён чинов и наград, с позором уволен из армии, без кото-рой не мыслил жизни. А с ним ушли три лучших офицера и пять сержантов его баталь-она. Не по приказу, а по доброй воле.
В том же году он уехал в Россию. Он и сам не знал, почему. Может быть, потому что ничего более далёкого от своей прежней жизни просто не мог себе представить.
Чемпион вооружённых сил по саватту, фехтованию и стрельбе стал учить маль-чишек из богатых семей тому, что умел сам. Сперва ему просто не доверяли - он ничуть не был похож на наводнивших Россию жадноватых и амбициозных "сенсеев", учивших, как надо лбом пробивать стены и ногой крошить камни, но при этом то совращавших учеников, то просто воровавших спонсорские суммы, а то и толком ничего в реальности не умевших. Но потом "братки" и "фирмачи" разобрались, что это за человек. И оробе-ли от осознания собственной незначительности. А уж тут у де ла Роша появилась воз-можность выбирать учеников - и выбирал он привередливо...