В заповедной глуши
Шрифт:
Принято думать так же, что все "новорусские" живут в роскошных особняках за высокими заборами.
Опять-таки в отношении семьи Каховских это было неверно. Они занимали двух-этажную (впрочем - собранную из четырёх обычных) квартиру всё в том же доме, где когда-то Сергей Каховский жил с родителями,и не помышляя о карьере бизнесмена, "вла-дельца заводов, газет, пароходов", как он шутил. Пароходов, правда, не наблюдалось, но заводов имелось аж три, и газета тоже была. Кстати, особняк в общем-то был - дача за городом, вполне соответствовавшая
Принято думать ещё, что жизнь в "новорусских" семьях - это вечное непонимание отцов и детей, взаимная нехватка времени и всё такое прочее.
Но и это не касалось семьи Каховских...
...Размешивая ложечкой сахар в какао, Валька не без опаски прислушивался к тому, как отец подбирается к наиболее скользкой части разговора. При этом Валька делал вид, что всецело поглощён бокалом.
– И тогда он мне говорит, - Каховский-старший закинул ногу на ногу и прикурил, держа спичку внутрь кулака. Жена немедленно конфисковала сигарету и отправила в пачку, ми-моходом затушив.
– Хм... Ну так вот, тогда он мне говорит: "И, между прочим, Вален-тин тоже отсутствовал на этом занятии." Я так удивился... Валентин, что ты на это скажешь?
– Дождик будет...
– задумчиво произнёс Валька, глядя за окно.
– Интересно, гроза уже, или ещё рано? Ма, у кого сказано про грозу в начале мая?
– Кхгм...
– кашлянул Каховский-старший. Валентин сделал большие глаза и посмотрел на отца изумлённо:
– Папа?.. Извини, я задумался.
– И правильно сделал, - одобрительно кивнул отец.
– До меня дошли слухи, что ты уже два месяца не посещаешь элективный курс по изобразительному искусству. Как это по-нимать, наследник?
– Но папа, - Валька захлопал ресницами, - это просто ошибка. Дело в том - ты же ви-дел нашу аудиторию?
– что там есть колонна... большая такая колонна, на ней ещё на-писано повыше "Серый+Ирок=LOVE"... так вот я просто сижу за этой колонной, и...
– Мой юный друг, - угрожающе сказал отец, - я великолепно знаю эту колонну. И по сло-вам Якова Марковича, ты одиннадцатый, кто за ней сумел разместиться. Это есть про-гресс, так как в дни моего детства она скрывала максимум двоих...
– Мгм, - вмешалась Ирина. Муж грозно посмотрел на неё и воинственно повторил:
10.
– Да, двоих!!! Да и то - если прижаться потеснее...
– Мгм, - повторила жена. Валька с энтузиазмом подхватил:
– Папа, это же очень интересно! И к кому ты там... прижимался?
–
– раненым в подвздошье мамонтом взревел Каховс-кий-старший. Сбавил тон и пожал плечами: - Ты же сам записался, даже настаивал...
Валька вздохнул и опять посмотрел за окно. Чему-то улыбнулся, пожал плечами:
– Настаивал... Пока у нас Игорь Игоревич вёл, я что, разве не ходил? Ходил, и рисовал, потому что было интересно. А сейчас просто скучно.
– Вообще-то Яков Маркович - известный художник, насколько я знаю, - сердито заме-тил отец, наливая себе кофе, который немедленно конфисковала и уничтожила жена.
– Мне в этом доме что-нибудь можно?!
– Можно, - с глубокой убеждённостью кивнула Ирина.
– Приносить деньги... А что до Якова Марковича - то он художник не только известный, но и независимый - рисует не-зависимо от наличия таланта. Уж я-то в этом разбираюсь. В отличие от тебя.
– Вот-вот, - подхватил Валька обрадовано, - как начал разных Шагалов, Кандинских и Малевичей нам втюхивать...
– Остальные-то сидят - и ничего, - возразил Каховский-старший. Валька нагло заявил:
– У них вкуса нет, а я в маму, меня от этого тошнит. Да и потом - не все сидят, мно-гие тоже бросили.
– Ну и ты бы ушёл, - сердито сказал отец.
– Я что - против? Перевёлся бы ещё куда, но скрывать-то зачем?! Всякие разные жи... люди будут мне насчёт сына выговаривать...
– Прости, - искренне сказал Валька, - я честное слово как-то не подумал. Я же не рисо-вать бросил, а просто туда ходить, ну мне и казалось, что всё как надо.
– К Игорю ходил, что ли, домой?
– сердито спросил отец. Валька посмотрел на него и отчётливо поправил:
– К Игорю Игоревичу, пап. Ходил. И не я один.
– Твой Игорь И...
– начал Каховский-старший, но в этот момент вмешалась жена:
– У Тютчева, - сообщила она.
– Что?
– не понял Каховский-старший.
– Про грозу в начале мая сказано у Тютчева, - пояснила ему жена.
– Это заговор, - объявил в пространство глава семьи.
– Я голодный и усталый, мне не дают покурить, выпить кофе, и это - заговор...
– он тяжело вздохнул и обратился к сы-ну: - Покажи, что нарисовал хоть за это время.
– Ага, сейчас!
– Валька вскочил и взбежал по лестнице наверх.
– Ты чего насчёт Игоря?
– тихо спросила Ирина. Сергей поморщился:
– Да ну его, дурака... Руки не подаёт, отворачивается... Сколько можно?!