В завоеваниях рожденные
Шрифт:
– Это не мой долг, - мягко возразила она. Он с радостью отметил, что в ответ на его сексуальные модуляции она тоже прибегла к ним. Желание...
Он пододвинулся к ней и, видя, что она осталась неподвижна, привлек к себе. Ее тело было теплым и хрупким, она задрожала, когда он поцеловал ее.
– Нет, - прошептала она.
Он вновь обнял ее, но она отстранилась.
– Нет. Я отказываю тебе. Это мое право чистокровной браксана. Извини. Пожалуйста, пусти меня.
Ее глаза были влажными, голос дрожал.
Затар не пытался
– Леш, - в голосе Затара звучала нежность, - давно у тебя не было мужчины?
Она задрожала в его объятьях, но больше не пыталась вырваться.
– Есть и другие удовольствия...
– Ты знаешь, что я имею в виду.
Она закрыла глаза.
– Ты не понимаешь, Затар. Я почти мертва. Какое удовольствие ценнее смерти?
– А что такое жизнь без радости?
– он начал снимать перчатки. Она знала, что это значит, но ничего не сказала.
– Иногда на Центральной Планете можно достать ликер, вкус которого так нравится женщинам, что они испытывают удивительное наслаждение.
Она встревоженно посмотрела на него:
– Что ты дал мне?
Он вновь коснулся нежно ее лица, рукой без перчатки ощутив бархатистость кожи.
– Это противозачаточное средство.
Ее глаза расширились.
– Если ты хочешь сказать, что это незаконно, то я хочу сказать, что знаю это. Ты хочешь напомнить мне о том, что такой проступок карается смертью? Но я уничтожил единственное доказательство.
Она все еще не могла прийти в себя.
– Но как?..
– Не так уж все незаконно, если кто-то осмеливается поставлять напиток, а если что-то привозится, то браксана сможет это достать. Ты считаешь, что на Бракси мы можем себе позволить терять наших женщин, обрекая их на постоянный утомительный труд деторождения? Мы не настолько варвары, сколь сами любим это изображать.
– Но это рискованно?
– Да, - он поцеловал ее. Поцелуй был долгим и нежным. И она ответила ему. Она чувствовала желание, он был уверен, все сулило удачу.
– Скажи мне "нет", и я уйду.
Она нежно прижалась к нему. Больше не было надобности в словах.
Утреннее солнце разбудило его.
Он поднялся осторожно, стараясь не раскачивать кровать - хрупкую сеть всевозможных сплетений. Сюда они перешли еще вечером, покинув мягкие подушки. Кожа лица Затара была сухой, он вчера не убрал налет белой краски с лица. Тихо он начал искать какой-нибудь крем. Обнаружив комок ваты рядом с пузырьком жемчужной краски, Затар нанес на нее крем и вытер остатки белого налета.
Она шевельнулась и проснулась. Широко раскрытыми темными глазами Леш следила за ним:
– Ты уходишь?
– Я должен, - он вновь увлажнил вату кремом и протянул ей.
– У меня есть война, на которую я должен вернуться.
Она закрыла глаза и позволила ему стереть краску с ее кожи. Но кожа ее все равно осталась очень бледной. Она прошептала:
– Я
Он поцеловал ее.
– Я тоже, - его сожаление было искренним.
Она притянула его к себе, и на какое-то время война была забыта.
Красное солнце поднималось все выше, и его лучи тихо подбирались к ним. Затар лежал на спине, не скрывая своего удовлетворения. Но пора было вспомнить и о цели визита. Он поймал ее взгляд. Леш наблюдала за ним, и он понял: она знает, о чем он думает.
– Однажды я понял, как мы ужасно глупы, - тихо сказал он.
– Природа сама гарантирует нам способность к размножению. Плодоносные существа приносят потомство, неплодоносные - не приносят. А мы, возомнившие себя богами, пренебрегли этим законом.
Она взяла его руку, стараясь почувствовать тепло его тела.
– Четверо детей, - он насмешливо улыбнулся, - и не меньше. И ни при каких обстоятельствах больше. Выполнив свое обязательство, женщины нашей расы ищут другие удовольствия. Ровно четыре ребенка от каждой, два из которых - хорошо, если не больше, - погибнут в результате каких-нибудь катастроф или болезней, еще один - на войне. Если бы мы просто позволили ему быть, - он сжал ее руку, - он бы выжил.
Она кивнула, потупив глаза. Он был прав, было больно это осознавать.
– Если бы вы не заставляли тех женщин, которые тяжело переносят беременность, исполнять свой долг...
– Тогда мы бы точно вымерли. Нам не хватает нужного количества людей, чтобы следовать своей цели. Нужно найти другой выход, - он погладил ее волосы.
– На карту поставлено не только мое удовольствие... Я не хотел бы говорить об этом, но есть иные причины.
– Почему ты не хочешь сказать?
– Потому что мы - эгоистичный народ, и благо для многих не столь ценно, как удовольствие для одного.
– Ах, так!
– мягко сказала она.
– Это традиции Центра.
– Традиции браксана, я считаю.
Он коснулся губами ее лица. В уголке глаза Леш затаилась слезинка.
– Подари мне ребенка, Леш. Я владею планетой у самой границы войны, где вполне могут жить люди. Я построю для тебя Дом, подобный этому. И художники и поэты со всей Империи будут бывать в нем. Ты получишь в тысячу раз больше радости и удовольствий - там, у границы войны, чем ты можешь получить их где-нибудь еще. Подари мне ребенка, и потом у тебя больше никогда не будет детей. Этот ликер позаботится об этом...
Он высказал свои условия сделки. Как долго она жила без мужчины, как долго она боролась с собой, надеясь найти выход? Рискнет ли она еще раз, чтобы потом жить богатой и полноценной жизнью?
Она отвернулась от него, ее мысли витали где-то далеко. Затем медленно кивнула:
– Если ты останешься на весь день, - прошептала Леш. В ее голосе звенели слезы.
Это было согласие, которое не смог бы выразить никакой речевой Тон...
13
Харкур: Если человек понимает и ценит своих