В зеркалах
Шрифт:
Рейнхарт сел на кровати и тупо стал припоминать вчерашнюю ночь.
— Рейнхарт, старик, — сказал Богданович, — ты посмотри, какая рыба. Обалденная рыба!
Рейнхарт вспомнил, что ночью убивали людей. Ничего себе. От этого, подумал он, хорошо бы отойти подальше. Он встал, чтобы организовать этот отход. Он все еще был в костюме.
— Да, — сказал он. — Посмотрим-ка на рыбу.
Это была глубоководная рыба-удильщик, бородатая, со светящимся придатком и рядами кинжальных зубов.
—
— Очень конкурентная, — сказал Рейнхарт.
— На суше, на море и в воздухе! — воскликнул Богданович. — Как прошлой ночью. Я никогда не бывал на таких зрелищах.
123
Какая жизнь! (исп.)
— Таких зрелищ теперь будет много. Это эволюция, вот что это такое.
— Да-да, — согласился Богданович.
Рейнхарт снял пиджак и осмотрел морщины на нем.
— Эволюция — это зашибись, — сказал Богданович. — Это красота. У существ есть головы… Для чего? — Он закрыл книгу и с серьезным видом посмотрел в окно. — Потому что, если ты куда-то отправился, тебе придется управляться с тем, что там есть. А чтобы управляться, надо, чтобы было чем управляться. Нужны управлялки — твои глаза, твои зубы и прочее. Это прекрасно, правда, Рейнхарт? В этом большой смысл. Это радует, старик.
— Слушай, — сказал Рейнхарт. — А где твои друзья?
— Они поехали на пляж. Они сели на автобус и поехали туда в три часа ночи, и с тех пор они там. Они решили, что там будет спокойнее всего.
— Полицейские не появлялись ли? — предположил Рейнхарт.
— Полицейские поднимались к Рейни, — сказал Богданович. — Приехала «скорая», и какие-то люди вынесли много вещей. У него было много писанины и другого барахла. Они всё унесли.
— Он, наверное, заболел, — сказал Рейнхарт.
— А может быть, совсем свихнулся, — сказал Богданович.
— Наверное, так. Джеральдина вернулась?
— Нет, — сказал Богданович. — Вчера она была на митинге.
— Правильно, правильно. Была. Зачем бы?
— Наверное, чтобы тебя увидеть.
— Да. — Рейнхарт стал припоминать. — Наверное, так.
— Тут тебя еще искала какая-то малахольная. Калечка. Что-то хотела тебе сообщить. Ты и с ней замесил? Она хотела меня изнасиловать. Шины меня не заводят.
— Нет, —
Они постояли перед окном, глядя на калитку внутреннего дворика.
— Рейнхарт, ночью там людей поубивали. Знаешь сколько? Девятнадцать человек. Довольно много.
— Девятнадцать — не много. Я думал, больше.
— Нет, девятнадцать убитых — это много. Почти две футбольные команды, — сказал Богданович.
— Я вчера говорил с одним человеком. Он сказал, что это совсем похоже на войну.
— Наверное, — сказал Богданович. — Ты кого-нибудь убил?
— Нет. А ты?
— Нет. Но одного ранил. Я много чего повидал, но такого, как вчера, ни разу. Ты правда думаешь, что теперь так будет?
— Без сомнения, — сказал Рейнхарт. — Абсолютно. Так теперь и будет.
— Тебя это не огорчает, старик?
— Огорчает, — сказал Рейнхарт. — Я очень сентиментален.
— Черт, — сказал Богданович, слегка пожав плечами. — Придется жить с этой мутотенью. Я не знаю, старик.
— Ну, ты был там вчера ночью. Ты участвовал.
— Да-да. Такой уж я. Всегда иду туда, где интересно. Беспорядки, собачьи бега, хоккей. Что угодно. Если бы мог спуститься на морское дно и увидеть странных рыб, я бы спустился.
— И я бы тоже, — сказал Рейнхарт.
Он подумал о пучине, о вечном дожде вещей и существ, падающих из дневного мира среди резвых светящихся рыб. Лоно вод, предательский покой. Спал он крепко, но чувствовал усталость.
— Я бы спустился туда, — сказал он.
Богданович закрыл глаза и руками изобразил вялые плавники морского млекопитающего. Он сидел на кровати и греб в воздухе.
— В глубине, в глубине, в глубине. В глубоком синем море…
Они услышали, как хлопнула калитка во дворе и чей-то голос позвал:
— Рейнхарт!
Сначала он подумал, что это Джеральдина. Он вышел на лестницу и увидел, что Филомена, неуклюже переставляя ноги в шинах, подошла к кирпичной ограде садика во дворе и села. Она подняла голову и посмотрела на него.
— Эй, спуститесь, — сказала она. — Я к вам не дойду. Мне надо вам что-то сказать.
Рейнхарт спустился и подошел к ней. Она смотрела на него равнодушными голубыми глазами.
— Я вам скажу одну вещь, а вы уж сами соображайте, что она значит: Джеральдина умерла.
Рейнхарт сел рядом с Филоменой; сердце его зачастило. Он и в самом деле пытался сообразить, что это значит. Едва успев сесть, он поднялся снова.
— Утром в гостиницу «Рим» пришли из полиции. Искали у меня марихуану и всякую такую штуку. Она была вам верной подругой, Рейнхарт. Она дала им мой адрес, не ваш. Ее забрали вчера ночью в этой заварухе, и она повесилась в камере.