В зеркале сатиры
Шрифт:
А его благожелатель Водяной зорко следит за самочувствием Ивана Кондратьевича. И если заметит, что тот опять становится медлительным и вялым, тут же подбрасывает ему новый повод для тревоги, переживаний и беготни…
ТИХОЕ ОГРАБЛЕНИЕ
Вообще говоря, любое умыкание производится по-тихому. Кража, какая бы она ни была, не терпит шума и огласки. И тем не менее некоторые из них приобретают впоследствии громкую известность. Таково, например, «ограбление века», до сих пор привлекающее
Напомним вкратце его фабулу. Глубокой ночью шел поезд, в составе которого был вагон с английской казной. Инсценировав неисправность пути, преступники остановили поезд, перегрузили содержимое вагона в автомобили и скрылись. Понадобилось много времени, чтобы переловить грабителей, а вот казну ищут до сих пор.
Дорожное происшествие, о котором я хочу рассказать, не такое громкое. Оно не наделало никакого шума. И все-таки мы не вправе обойти его молчанием.
Итак, начнем рассказ по существу.
Сначала приведем две географические справки.
Купянск — южный пшеничный край, где лес растет только в виде телеграфных столбов.
Коми — северная республика, тут необозримые лесные угодья трудно поддаются учету.
Теперь некоторые сведения из области экономики.
Колхозы и совхозы Купянского района страстно желают купить лес.
Промхозы республики Коми хотят продать его.
В торговле это называется встречными интересами. С помощью двух посредников — Главлесоснабсбыта (Сыктывкар) и «Сельхозтехники» (Купянск) — эти интересы были удовлетворены ко взаимному удовольствию. Купля-продажа совершилась.
И тут опять вступает в действие географический фактор: продавец — на севере, покупатель — на юге. Их разделяет огромное, трудно преодолимое пространство. Желанная древесина закуплена, но она далеко. Как быть?
К счастью, наши транспортные организации придумали метод смешанных перевозок. Благодаря ему все трудности отпадают сами собой и доступными становятся любые расстояния.
И вот уже по задумчивым северным речкам плывут баржи. Речники, расположившись на бревнах, едят вкусную, наваристую уху и неторопливо рассуждают о том, какие чудесные животноводческие помещения изладят южане из их северного леса. А там, в порту, уже готовят краны и лебедки, подгоняют к причалу вагоны под купянский лес. Пронзительно засвистел паровоз, и тронулся состав, тяжело застучал по рельсам. Подлинная идиллия, которую язык не поворачивается назвать сухим казенным термином «смешанные перевозки»…
Купянск получает извещение о прибытии леса и, ликуя, начинает разгрузку. Но радость сгорает, как сухая стружка в жарком костре. Обнаружена недостача. Не хватает сотен кубометров леса на несколько тысяч рублей и нечетное число копеек. Что-то стряслось в дороге: то ли древесину поглотили задумчивые северные речки, то ли проворные железнодорожники забыли прицепить к составу несколько вагонов.
«Сельхозтехника» сообщает о пропаже сплавной конторе.
«Претензия предъявлена не по адресу, — отвечает контора. — Обращайтесь
«Сельхозтехника» обращается и слышит ответ:
«Не к нам, не к нам надо стучаться, друзья. Теребите железную дорогу».
«Сельхозтехника» теребит.
«Просим оставить нас в покое, — сообщает Управление дороги. — Отвечать за пропажу должно пароходство».
Только что два ведомства выступали как дружные партнеры с общей ответственностью, а теперь они валят друг на друга. Купянск обращается в народный контроль, в арбитраж, но толку чуть. Сотни кубометров леса провалились сквозь землю. Несколько тысяч рублей и нечетное число копеек растворились в воздухе.
Мы уже сказали, иные акции по изъятию ценностей приобретают громкую известность. Операции по взлому кассы Купянской «Сельхозтехники», увы, не была уготована такая счастливая судьба. Она прошла под еле слышный шелест бумаг-отписок.
Их много, таких бумаг, в учреждениях, разбирающих межведомственные споры и претензии. Один завод поставил другому некомплектное оборудование, а денежки получил сполна. Другой отгрузил второсортную продукцию, а плату взыскал за первый сорт. Третий не отпустил вовремя сырье, и партнер понес миллионные убытки…
Лежат бумаги в папках и неумолимо стареют. Да что бумаги. Даже люди, которые их писали и читали, снабжали резолюциями и заключениями, сами старятся и уходят на пенсию.
И, как правило, ни одно такое дело не становится достоянием гласности. О нем не упомянут даже подслеповатой нонпарелью в рубрике «Происшествия».
Это тихое ограбление.
МОЛОДЫЕ НОГИ
Это была удивительно преуспевающая контора. Все ей приходилось впору, все по плечу: какое угодно задание, любая директива. Бывало, начальство наверху только обмозгует какую-нибудь задумку, а в конторе уже рукава засучили и землю роют. С нее сто процентов требуют, а она сто и три десятых ломит. Чуть-чуть приоткроют перед конторой новые горизонты, а она, глядишь, уже перестроилась коренным образом и на всех парусах этим новым курсом несется. Мистика, да и только!
Многие пытались докопаться до причин такого поразительного явления. Ведь каждому лестно получать благодарности, поощрения и премии. Вот соседи и посылали в везучую контору своих ходоков разузнать, что там у них и как. Но каждый раз ходоки возвращались ни с чем.
А все потому, что не обнаруживали они ничего особенного. Контора, как обычно, казенная и тоскливая. Доска показателей, с которой месяца два пыль не смахивали. Стенная газета, конечно, еще к прошлому маю вывешенная. Привычная, словом, картина.
Да и сотрудники ничем вроде не блещут. Копаются, не торопясь, в бумажках, говорят про домашнее, старые анекдоты друг другу рассказывают. Такие пороха не придумают, не жди!
Короче говоря, есть какой-то секрет, но в чем он заключается, — неизвестно.
Однако один ловкач все-таки докопался. Он к конторскому швейцару подъехал и целую неделю его обхаживал. Крепился, крепился старик, а потом не выдержал.
— Есть, — говорит, — у них в конторе инженер один, Стасей его зовут, а по фамилии Корзинкин. Сумеете его к себе переманить — и у вас удача будет!