В жерновах житейских
Шрифт:
Спустя некоторое время, купив хлеб, она вышла из магазина. На мгновение остановившись, поправила платок. И направилась по улице, мимо почты. Неожиданно она остановилась как вкопанная, а затем также неожиданно пошла, все сильнее и сильнее прибавляя шаг. И вскоре уже скрылась за поворотом улицы.
Кровь стучала в ее виски, ноги подкашивались, но молодая женщина не шла, а почти бежала. Достигнув красивого с резными ставнями дома, она быстро скрылась вс дворе. Ворвавшись в коридор, впопыхах закрылась на засов, будто за ней кто-то гнался. Уже в комнате, обессилев, рухнула она в переднем углу
Женщина лежала и плакала. Красивое лицо ее заливали слезы. Потрескавшиеся от ветра губы шептали «Отче наш».
Трижды перекрестившись, она понемногу успокоилась. Вытирая кулаками огрубевших ладоней слезы, не мигая, уставилась в потолок. Растревоженные мысли походили на скачущих во весь опор лошадей: «Он! Это точно он! Значит, правду люди говорят о том, что приехал. Как увидела – думала, сердце выскочит! Люблю я его до сих пор. Прости меня. Господи! И всегда любила. С другим жила, а его любила! Грех! – Она снова размашисто перекрестилась. – Ты же знаешь. Господи, что Витька мне всю жизнь перекуверкал, гад. Одна радость осталась – Маринка. Да не виновато дате в том, что отец такой пакостью был. Чего это я так о покойнике? Прости, Господи…» – На высохшем, белом как мел ее лице снова появились бусинки слез. Она закрыла глаза, и вся жизнь вдруг пронеслась в памяти, словно один день…
…Школа. Подружки. Дома многочисленные братья и сестры. С малых лет бесконечная, нудная работа. Всех обстирай, накорми, уберись! Родителям за водкой некогда.
Николай Цыганков стал лучом света в ее однообразной, полной недетских хлопот жизни…
Теперь, не открывая глаз, она улыбнулась. Улыбнулась впервые за много лет. Улыбнулась, вспомнив, как когда-то давно несмышленой девчушкой бегала на первые свидания.
…Они встречались все чаще и чаще, пока, наконец, не поняли, что не могут друг без друга прожить и дня. И однажды, когда она, побросав дома многочисленные дела, примчалась к пруду с ивами на очередное свидание, он сказал ей те заветные слова. Сказал о том, что любит и не может без нее жить. Ах, как же приятно было это услышать!
Окончание школы уже не за горами. Им предстояло подумать о будущем. Николай собрался ехать в Рязань. А что могла она? Девчушка из многодетной семьи, у которой родители горькие алкоголики. Самое большее – это ПТУ в райцентре, за тридцать километров от Глазовки.
Как им не хотелось расставаться! Но черный день настал.
Если бы они тогда, еще до разлуки, переспали, то, может, все повернулось бы по-другому.
А так… Николай уехал в Рязань. Она же стала учиться в ПТУ На выходные ездила домой. Благо, было близко.
А еще были полные нежных слов письма. Они, как целебный бальзам, смазывали болезненные раны разлуки. Они были неразрывной ниточкой, связывающей через огромные расстояния два любящих сердца.
Но только в сказках всегда бывает хороший конец.
Отдыхая на выходных, она редко покидала родной дом. Позволяла себе лишь иногда сходить с подружкой Лизкой Масловой на вечерний сеанс. Здесь-то и приметил стройную блондинку с голубыми глазами вернувшийся недавно из армии разбитной гуляка Витька Сизов. Стал навязываться в провожатые. Но она под любым предлогом отказывалась,
– Ладно тебе. Так всю жизнь просидишь. Думаешь, Колька с девками не гуляет? А Витька парень видный! Глаз с тебя не сводит. Никто тебя в постель не тащит. Провожать-то хоть иногда позволяй. Извелся он совсем.
– Нет, Лиз! Не могу я так. Не нужен мне, кроме Николая, никто. А Витька и подавно. Дома своих алкоголиков хватает!
– Много ты знаешь, – не унималась подруга. – Может, человек и пьет из-за того, что ты на него внимания не обращаешь.
– Все, заканчивай разговоры на эту тему, – как отрезала девушка. – Сказала, не нужен никто – так тому и быть!
На том и порешили.
Но был еще его величество случай. И не без помощи людей, конечно. В этом она была уверена до сих пор.
Лизка пригласила ее на день рождения. Явившись вовремя, среди собравшихся она с ужасом разглядела Витьку Сизова. Собралась было уйти, но побоялась обидеть подругу.
Молодежь ела, пила, танцевала. Чаще всех говорил тосты Витька.
Она позвала подругу:
– Лиз, пойду я. Гляди, этот нализался, приставать опять начнет.
– Ладно тебе, – заулыбалась рыжеволосая подогретая вином именинница. – Ну чмокнет в щечку. Не убудет же от тебя. – И Маслова умчалась танцевать.
От таких слов ей стало не по себе. Мучимая дурными предчувствиями, все же решилась уйти незамеченной.
Не удалось! Она уже покидала двор, как вдруг услышала торопливые шаги за спиной и пьяный голос Витьки:
– Куда это мы так рано? Без провожатых.
Открывая щеколду калитки, она вся сжалась от напряжения.
– Куда, куда. Домой! А провожатых мне не надо. Здесь недалеко, сама дойду.
Непослушная щеколда поддалась, и девушка выскочила на пустынную ночную улицу. Быстро зашагала в сторону дома. Решила идти через огороды.
Закрякали разбуженные утки. В свежем осеннем воздухе из раскрытых дверей сеновала доносился стойкий приятный запах разнотравья.
Она поздно увидела мелькнувшую за спиной тень. Схватка была ожесточенной, но короткой. Пьяный Сизов силой взял то, чего она никогда бы не отдала ему по доброй воле. Он взял ее честь.
Наутро первым желанием было повеситься. Все тело болезненно ныло. Под глазом сиял синяк. Она специально поздно, дождавшись, когда родители уйдут на работу, поднялась с постели. Затерла косметикой синяк. Насколько могла, привела себя в порядок и… не пошла в милицию.
Огласки побоялась. А через людей узнает и он – любимый, Николай. Нет! Такого ей не пережить! И она решила смолчать, авось обойдется.
Но надежда на «авось» не оправдалась. Через некоторое время она с ужасом поняла, что беременна! Снова мелькнула мысль повеситься. В последний момент все-таки струсила, не смогла. О чем жалела и теперь. А Витька после той злопамятной ночи извинялся, клялся в любви, настойчиво искал встреч. Частенько стал приезжать в общежитие ПТУ.
Шило, как говорится, в мешке не утаишь. От подружек Сизов узнал о том, что она беременна. Он умолял ее не делать аборт и выйти за него замуж.