Шрифт:
Новенький
Когда они утром вошли в школу, была уже перемена. Бегает ребятня друг за другом, кричит, пихается, Сашке-то это привычно — в любой школе так, а отец остановился, испугался, наверное, что собьют с ног. Но к ним подошел парень с красной повязкой на рукаве и проводил к раздевалке, потом он показал, как подняться на второй этаж — там учительская.
Вдоль всего коридора на втором этаже висели портреты: Сашка сразу узнал Менделеева, Ломоносова, Николая Островского и Юрия Гагарина.
Отец зашел в учительскую, а Сашка остался в коридоре и даже не словами, а так просто, взглядами, переговаривался с Юрием Алексеевичем. У Гагарина чуть прищурены смеющиеся глаза, дескать, не трусь, брат! Да я ничего! — ответил Сашка и загладил на висок челку.
Отец появился вместе с учительницей, совсем молодой, может быть, недавно из института.
— Вот, Шура, твой классный руководитель, — сказал отец. (Сашка ненавидит, когда его называют, как девчонку, Шурой). — До свидания, Гера Ивановна.
— До свидания. — Она кивнула отцу и строго взглянула на Сашку светло-голубыми глазами. — Пойдем, я провожу тебя. У меня как раз там урок. Учти, — она опять строго поглядела на него, — класс, в котором ты будешь учиться, лучший в школе. У нас стопроцентная успеваемость, лентяев мы не любим…
Сашка почему-то представлял, что у него будет пожилая классная руководительница. Голос у этой низкий, даже не верится, что её собственный, будто чужой. Она, видно, не очень обрадовалась Сашкиному приходу. Конечно, а что ей было радоваться особенно-то: из интерната, еще неизвестно, что он за тип.
Они шли по коридору. Старшеклассники с красными повязками на рукавах останавливали бегущих, кричащих, барахтающихся мальчишек и девчонок.
Класс оказался здесь же, на втором этаже. Когда они вошли, Сашку ослепило оранжевое зимнее солнце. Оно желтыми озерами лежало на полу, на блестящих крышках парт, отражалось от огромных красноватых листьев каких-то необычных цветов на подоконниках. И, как прожектором, освещало стенную газету с раскрашенным всеми цветами радуги заголовком: «Семиклассник».
— Таня! — окликнула учительница дежурную. — У нас ведь с Олегом никто не сидит?
Высокая девчонка (ничего себе вымахала — выше учительницы) с толстой длинной косой, перехваченной на конце резинкой, перестала вытирать доску и внимательно посмотрела на Сашку.
— Никто, Гера Ивановна.
— Садись на первую парту, Суворов, — учительница показала парту у двери.
— Суворов?! — засмеялась девчонка у доски. — Ну, теперь мы не пропадем…
А чего смеяться-то? Да если она хочет знать, так Сашка не просто тезка великого полководца, а, наверное, какой-нибудь пра-пра-правнук фельдмаршала Александра Суворова. Если убрать на портрете в учебнике седой хохолок у того Суворова, а вместо него нарисовать челку, то, как две капли воды, — он, Сашка: худое лицо, острый нос, глаза круглые,
Сашке вовсе не улыбалось сидеть на первой парте, но не станешь же сразу спорить?
— Ну что ты, Суворов, садись, готовься к уроку, — напомнила учительница.
Таня вытерла доску, повернулась к Сашке, бесцеремонно разглядывая его, — глаза у нее коричневые, а губы смешливые, все время зубы видно, — и неожиданно спросила:
— Ты откуда к нам?
— Из интерната. — Ему почему-то не хотелось признаться, но врать он не собирался.
— А двоек у тебя в четверти нет?
— Еще чего! — ответил Сашка. Она хоть и не очень вежливо допрашивала его, но все равно Сашке было приятно, что им интересуются.
Больше поговорить не удалось, потому что раздался звонок.
В класс ввалились ребята, они бросали торопливые взгляды на Сашку и пробегали к своим местам. Прошел один с красной повязкой на рукаве. Высокий, в вельветовой куртке. Рядом с Сашкой уселся улыбающийся пацан, нормального роста, как Сашка, только откормлен получше. Щеки толстые, может быть, поэтому глаза кажутся совсем узенькими. А Сашка уж думал, что у них все такие высокие, как парень в вельветке.
— Ты что, новенький? — роясь в парте, спросил сосед.
На этот вопрос отвечать было нечего: и так все ясно.
Начался урок зоологии. Сашка чувствовал, как его спину буравят любопытные взгляды ребят, поэтому было не очень уютно…
— Оля Кныш написала интересный доклад про лесных птиц, — сказала Гера Ивановна. (Выходит, Сашка не отстал совсем в интернате, они тоже проходили про птиц!) — Только ты, Оля, зря поставила свою фамилию под рисунком. — Гера Ивановна показала тоненький альбом. На обложке его была нарисована акварельными красками сова, глаза вылупленные, как живая, а под ней подпись: «Ольга Кныш. 7 „А“ класс.»
Ребята грохнули хохотом. Сашка посмотрел туда, куда смотрела учительница, и увидел на третьей парте у окна девчонку — покраснела до слез, видно, эта самая Ольга Кныш. Головой вертит от стыда, так что хвост на затылке мотается из стороны в сторону. Глаза вытаращила. Правда, на сову походит. Сашка тоже захохотал. Давно уж ему не было так весело.
— Суворов! Вы изучали у себя птиц? — вдруг дошел до него голос Геры Ивановны.
Сашка поднялся, все еще посмеиваясь.
— Изучали.
— Тогда скажи нам: какие приспособления есть у водоплавающих птиц?
Он заторопился и брякнул:
— Плавники. — Ну что было ему минуту подумать? Не осрамился бы.
Как они все хохотали! Олег прямо корчился рядом от смеха. Сашка оглянулся, увидел разинутые в хохоте рты, смеющиеся покрасневшие глаза. И далее Ольга Кныш — сова несчастная — хохотала. Только Таня, которая первой встретила Сашку в классе, смотрела на него серьезно и сочувственно.
— Подумай, Суворов, — предложила Гера Ивановна.