В.А. Жуковский в воспоминаниях современников

Коллектив авторов

<...> Но еще серьезнее она [Александра Федоровна] занялась изучением

русского языка под руководством Жуковского. К тому времени уже

прославленный поэт своей нации, Жуковский более вдавался с великой княгиней

в оживленные беседы о России, чем в правильное и регулярное изучение

грамматики, и так же увлекся немецкой литературой под влиянием своей

ученицы, как она под его влиянием увлеклась русской. Душа Жуковского была

детски

добродушной и девственно-трепетной, его доброта -- безграничной,

обращение в обществе -- оживленное или, напротив, смущенное, рассеянное, но в

конечном счете всегда побежденное его добротой, особенно в таких обществах,

которые были родственны его душе и лишены каких-либо острых придворных

интриг. Во всем придворном окружении Жуковский выделил прежде всего

высокую женственность великой княгини, и во все последующие годы она

осталась для поэта идеалом женщины. <...>

К этому времени воспитание наследника и великой княгини Марии

Николаевны было предметом забот императора и императрицы. Еще будучи

великим князем, император выбрал для своего сына военного наставника,

полковника Кадетского корпуса Мердера, а для классического образования <-->

русского поэта Василия Андреевича Жуковского1. В первые годы своего

правления император чувствовал больше чем когда-либо, что воспитание

наследника престола должно быть иным, нежели было его собственное. Прежде

всего, он требовал в отношении воспитания ответственного и полномочного

начальника, не кавалеров, как это было в его случае, а гувернера, единственного,

не спускающего с воспитанника глаз, и только в том случае, если бы гувернеру

просто не хватило возможностей, он мог бы прибегнуть к услугам помощника,

который заменял бы его на уроках, но полностью был бы подчинен ему. Его

собственное вступление на престол2 убедило его, что при всестороннем

образовании императора на первом месте должны быть военные качества. Юный

наследник престола должен был поэтому испытывать все трудности и лишения

лагеря и войны: его постель должна была быть жесткой, а пища -- простой, его

отдых должен был состоять в военных играх, тело должно было закаляться в

упражнениях всякого рода. Всем начальникам он должен был выказывать военное

послушание, и император имел обыкновение сам наказывать его, если

послушание было нарушено. В то время как император имел в виду воспитание

будущего военного властителя, императрица старалась воспитать в своем сыне

высокую человечность, сердечность и доброту, облагородить его природные

качества. И для этих целей во всей империи не нашлось бы другого человека,

исполненного столь же глубокого, даже детского добродушия,

как Жуковский.

Она понимала, что высшая ценность любого нравственного воспитания

заключается в том благородном образе мыслей, который должен открываться

навстречу миру, и что это нисколько не мешает другим качествам, которых

требует призвание, более того -- они лишь возвышаются благородством. Жизнь

властителя, даже счастливейшего, требует целого ряда сухих занятий, которые

даже благороднейшую душу скорее подавят, чем поднимут. Поэтому можно

считать, что это счастье, когда молодой принц вооружен познанием высших

ценностей жизни, если он рано научится подниматься над прозой жизни, потому

что его собственное призвание заставляет его скорее спуститься к ней,

потерявшись в частностях, вместо того чтобы взирать на нее всеохватывающим

оком. Жуковский не был ученым, он не мог преподавать сам никакой науки3, он

был поэт, и даже больше того: он был благороднейший, чистейший человек, все

существо которого дышало высшей гуманностью; он был свободен от малейшего

честолюбия, которое особенно при дворах изъязвляет всю внутреннюю жизнь. В

свое призвание он погрузился вполне, прилагая много усилий и усердия, входил в

методы подчиненных ему учителей, даже в различные воспитательные системы ;

его понятия о них часто более мешали, нежели способствовали; его взгляды

иногда были фантастичны, однако его личное благодетельное влияние на его

воспитанника было слишком сильным: он был как бы переводчиком высокой,

благородной души императрицы и ее возвышенных чувств. Жуковский был

первым человеком, который вполне оценил редкую натуру императрицы и

провозгласил ее высоким идеалом женственности. С самого рождения наследника

Жуковский был предназначен к своей высокой миссии, и он годами готовил себя

как в путешествии за границей4, так и в общении со своим будущим

воспитанником и в наблюдении над ним. Он выбрал и различных учителей из

воспитательного заведения, которое в те годы процветало в Петербурге под

руководством священника-реформиста Иоганна фон Мюральта. <...>

Великая княжна Ольга Николаевна

<...> Что же касается Жуковского, второго воспитателя Саши, то он был

совсем другим (чем Мердер.
– - О. Л.): благие намерения, планы, далекие цели,

системы, много слов и отвлеченных рассуждений. Он был поэт и следовал

идеалам. Слава создателя плана воспитателя императорского наследника

досталась ему не по праву1. Меня охватывал ужас, когда он входил во время