В.А. Жуковский в воспоминаниях современников
Шрифт:
Спина дугой к земле,
Глаза потухли, впали,
И скорби начертали
Морщины на челе;
Навек исчезла сила
И доблесть прежних лет.
Увы! мой друг, и Лила
Меня не узнает.
Вчера, с улыбкой злою,
Мне молвила она
(Как древле Громобою3
Коварный Сатана):
"Усопший! мир с тобою!
Усопший! мир с тобою!" --
Ах! это ли одно
Мне роком суждено
За древни прегрешенья?..
Нет, новые мученья,
Достойные
Свои стихотворенья
Читает мне Свистов4;
И с ним певец досужий,
Его покорный бес5,
Как он, на рифмы дюжий,
Как он, головорез!
Поют и напевают
С ночи до бела дня;
Читают и читают
И до смерти меня,
Убийцы, зачитают!
1812
3. К ПОРТРЕТУ ЖУКОВСКОГО
Под знаменем Москвы, пред падшею столицей
Он храбрым гимны пел, как пламенный Тиртей1;
В дни мира, новый Грей2,
Пленяет нас задумчивой цевницей.
1817
4
* * *
Жуковский, время все проглотит,
Тебя, меня и славы дым1,
Но то, что в сердце мы храним,
В реке забвенья не потопит!
Нет смерти сердцу, нет ее!
Доколь оно для блага дышит!..
А чем исполнено твое,
И сам Плетаев2 не опишет.
; 1821
В. Л. ПУШКИН
5. К В. А. ЖУКОВСКОМУ
Licuit semperque licebit
Signatum praesente nota producere nomen.
Ut silvae foliis pro nos mutantur in annos,
Prima cadunt; ita verboram v^etus interit aetas,
Et juvenum ritu florent modo nata vigentque.
Horat. Ars poetica (*)
(*Всегда было и будет впредь позволено использовать слова, освященные
употреблением. Как леса на склоне года меняют листья и опадают те, что
появились прежде, так проходит пора старых слов и в употреблении цветут и
крепнут вновь появившиеся. Гораций. Поэтическое искусство (лат.).)
Скажи, любезный друг, какая прибыль в том,
Что часто я тружусь день целый над стихом?
Что Кондильяка я и Дюмарсе читаю,
Что логике учусь и ясным быть желаю?
Какая слава мне за тяжкие труды?
Лишь только всякой час себе я жду беды;
Стихомарателей здесь скопище упрямо.
Не ставлю я нигде ни семо, ни овамо1;
Я, признаюсь, люблю Карамзина читать
И в слоге Дмитреву стараюсь подражать.
Кто мыслит правильно, кто мыслит благородно,
Тот изъясняется приятно и свободно.
Славянские слова таланта не дают,
И на
Кто русской грамоте как должно не учился,
Напрасно тот писать трагедии пустился2;
Поэма громкая, в которой плана нет3,
Не песнопение, но сущий только бред.
Вот мнение мое! Я в нем не ошибаюсь
И на Горация и Депрео ссылаюсь:
Они против врагов мне твердый будут щит;
Рассудок следовать примерам их велит.
Талант нам Феб дает, а вкус дает ученье.
Что просвещает ум? питает душу?
– - чтенье.
В чем уверяют нас Паскаль и Боссюэт,
В Синопсисе4 того, в Степенной книге5 нет.
Отечество люблю, язык я русской знаю,
Но Тредьяковского с Расином не равняю;
И Пиндар наших стран тем слогом не писал,
Каким Боян в свой век героев воспевал6.
Я прав, и ты со мной, конечно, в том согласен;
Но правду говорить безумцам -- труд напрасен.
Я вижу весь собор безграмотных славян,
Которыми здесь вкус к изящному попран,
Против меня теперь рыкающий ужасно,
К дружине вопиет наш Балдус7 велегласно:
"О братие мои, зову на помощь вас!
Ударим на него, и первый буду аз.
Кто нам грамматике советует учиться,
Во тьму кромешную, в геенну погрузится;
И аще смеет кто Карамзина хвалить,
Наш долг, о людие, злодея истребить".
Не бойся, говоришь ты мне, о друг почтенный.
Не бойся, мрак исчез -- настал нам
век блаженный!
Великий Петр, потом Великая Жена,
Которой именем вселенная полна,
Нам к просвещению, к наукам путь открыли,
Венчали лаврами и светом озарили.
Вергилий и Омер, Софокл и Эврипид,
Гораций, Ювенал, Саллюстий, Фукидид
Знакомы стали нам, и к вечной славе россов
Во хладном Севере родился Ломоносов!
На лире золотой Державин возгремел,
Бессмертную в стихах бессмертных он воспел;
Любимец Аонид и Фебом вдохновенный,
Представил Душеньку в поэме несравненной8.
Во вкусе час настал великих перемен:
Явились Карамзин и Дмитрев-Лафонтен9!
Вот чем все русские должны гордиться ныне!
Хвала Великому! Хвала Екатерине!
Пусть Клит рецензии тисненью предает --
Безумцу вопреки. Поэт всегда Поэт.
Итак, любезный друг, я смело в бой вступаю;
В словесности раскол, как должно, осуждаю.
Арист10 душою добр, но автор он дурной,
И нам от книг его нет пользы никакой;
В странице каждой он слог древний выхваляет