В785
Шрифт:
— Я уже отслеживаю все сигналы. Когда она была неподвижна, я проверил ее всевозможными сканерами, которые были доступны.
— Но ни разу после ее пробуждения.
— Нет.
— Тогда испытай меня, — предложила Бонни, широко раскрывая объятия. — Раздень догола и прощупай, очаровашка. Мне нечего скрывать.
— Здесь? Сейчас? — его пронзительный писк совсем не походил на обычный голос.
— Конечно, не здесь, глупышка. Мы вернемся в лабораторию. Будто я позволю мистеру я-такой-высокомерный взглянуть на это тело после того, как он со мной обошелся.
— Как
— Арамус!
— Что? Я хочу, но не сделаю.
Почему у Эйнштейна вдруг возникло желание стукнуться головой о стену? Насилие над его черепом ничего не решит.
— Капитан, а ты случайно не извращенец? Держу пари, дамам это нравится.
— Как будто ты что-то знаешь о женщинах, — парировал Арамус.
— Туше. Но вернемся к шпионским штучкам. У тебя остались вопросы. Спрашивай. Мне нечего скрывать.
— Я в этом сомневаюсь, — Арамус, верный себе, никому не доверял. Эйнштейн часто задумывался почему. Что такого вытерпел большой киборг в прошлом, что стал так недоверчиво относиться ко всем, даже к себе подобным? И особенно женщинам.
— Ого, я не знаю, где ты был, когда они раздавали микрочипы славных парней, но, видимо, тебе стоило получить сразу два. Ты какой-то подозрительный.
— Просто следую протоколу, ЗВЗ.
— ЗВЗ? — она сморщила нос. — Меня зовут Бонни.
— Только не для меня, в моих банках данных ты проходишь как ЗВЗ — заноза в заднице.
С этими словами Арамус развернулся на пятках и зашагал прочь, оставив Эйнштейна наедине с хихикающей Бонни.
— Ух ты, неужели его так легко вывести из себя?
— У него есть на то свои причины. Не все с легкостью перешли от безмозглого дроида к разумному существу. Некоторые просыпались с воспоминаниями, которые лучше было бы оставить похороненными. Арамус один из таких, — даже если угрюмый киборг отрицал это. Арамус утверждал, что ничего не помнит, но его поведение говорило об обратном. Однако Эйнштейн уважал его право на частную жизнь. Они все это уважали.
— Я тоже страдала. Но это не значит, что теперь мне стоит превратиться в праведную стерву.
— Тогда тебе повезло больше, чем многим другим. Некоторые обрели слишком много воспоминаний о своем прошлом и воспитании в армии. Многие сходили с ума, когда вспоминали, что с ними сделали, — уровень самоубийств в тот первый год и смертников в миссиях был статистически высок для населения их размера, но в последующие годы, к счастью, все успокоились. В их обществе изредка еще встречались киборги, которые иногда срывались или проявляли вспыльчивый характер, но большинство в какой-то степени справлялись со своими прошлыми жизнями и двигались дальше.
— Бедные роботы, — пробормотала она. — Пожалуй, я могу это понять. Фиона и некоторые другие прошли через такое жестокое дерьмо, действительно жестокое, что забвение, вероятно, было скрытым благословением. Даже Хлоя в конце концов начала забывать.
— А
Бонни вздохнула… печальный звук, который был так не похож на ее обычную жизнерадостную натуру.
— Проклятая память слона3. Неполноценная, как утверждал доктор всякий раз, когда пытался перепрограммировать меня в идеального маленького солдата.
— Каким образом происходило перепрограммирование? Я не заметил никаких признаков внешнего порта, а способности к беспроводной связи у тебя тоже отсутствуют.
— Я уже рассказывала об этом. Ни у одной из женщин нет беспроводной связи. Генерал «опрятность» утверждал, что больше не намерен повторять старые ошибки. Когда им требовалось обновить мое программное обеспечение, то доктора делали вскрытие за моим ухом. Там есть встроенный микроразъем для жесткой проводки.
— Когда мы вернемся на нашу планету, если ты не возражаешь, то я хотел бы подключить к тебе наш компьютер. Мы пытаемся собрать как можно больше информации о различных единицах киборгов. По поводу мужчин мы практически прояснили все нюансы, но каждая женщина, похоже, имеет различную характеристику.
— На любой вкус и цвет, — пошутила она. — Мы были экспериментом генерала. Не существует двух одинаковых женщин-киборгов.
— Почему?
Она пожала плечами.
— Твои догадки ничуть не хуже моих.
Пока они возвращались в лабораторию, Эйнштейн продолжал расспросы Бонни, разумеется во имя науки.
— Как ты оказалась в поле зрения военных?
— Однажды ночью я напилась и попала в аварию, за рулем сидела моя сестра. Как потом говорили военные, авария была ужасной. Но я не помнила. Я действительно не помнила. Они держали меня под сильным наркозом. Когда я проснулась, то была уже наполовину машиной. Переполненная злобой пленница военных. А ты?
— У меня нет воспоминаний о прошлом, но исходя из содержания файлов, я рос в приемной семье и был несовершеннолетним преступником, который привлек их внимание, потому что взломал защищенный веб-сайт.
— Должно быть, это был какой-то важный взлом.
— Видимо ЦРУ обиделось на то, что четырнадцатилетний подросток нарушил их протоколы безопасности.
Бонни присвистнула.
— Срань господня! Ты же был еще ребенком. Сколько тебе сейчас лет?
— Согласно записям? Двадцать пять. Военные держали меня взаперти довольно много лет, прежде чем передать программе киборгов.
— Неудивительно, что ты такой неопытный. На самом деле у тебя никогда не было шанса выжить, — ее печальный тон заставил его неловко поежиться. Эйнштейн уже давно свыкся со своим прошлом и ни о чем не жалел. Большинство завидовало его интеллекту.
Чувствуя себя неловко от такого поворота разговора, он взял пример с Бонни и сменил тему:
— Ты говорила, что военные дают женщинам разные способности. Какие навыки у тебя?
— У меня целый шведский стол. Быстрое исцеление. Невосприимчивость к боли. Улучшенная структура скелета и встроенная броня вокруг грудной клетки.