Вахтанговец. Николай Гриценко
Шрифт:
лии человек, с которым ее связывает борьба в антифашистском подполье
в годы войны, любовь... И снова Кирилл Сергеевич весь в хлопотах: надо
помочь соседям приготовить праздничный стол, встретить зарубежного
гостя...
Милый, милый Кирилл Сергеевич... Добрый, отзывчивый, чуть старо
модный в своей галантности, чуть суетливый в своей предупредительно
сти и такой пылкий, такой непосредственный в выражении своих чувств,
своей открытости и радушии к людям. Когда он на сцене, в зрительном
зале
кле момент, когда глаза зрителей увлажняются слезами иного рода. И их
тоже вызывает Кирилл Сергеевич, представая перед нами не только ве
селым шутником, не только в минуты бурной и радостной жизненной ак
тивности, но и в большом человеческом горе, в драме своей раскрывая
истинную глубину своего чудесного сердца, волнующую силу и мужество
присущей ему духовности.
...Есть у Кирилла Сергеевича друг, его бывший партнер Сергей Петро
вич. Всю жизнь они работали вместе: «Начинали в цирке, он Пат, а я Па-
ташон. Мы такое выделывали, что не только зрители, а даже слоны, тигры,
168
ВАХТАНГОВЕЦ
Николай Гриценко
169
ВАХТАНГОВЕЦ
Николай Гриценко
медведи ржали. А потом перешли на эстраду. Вначале о нас писали вот
такими маленькими буквами, в самом конце афиши. А через год на всю
афишу - Юмор!!! Три восклицательных знака. Кирилл Ох и Сергей Ах.
Музыкальные эксцентрики. Злободневные куплеты. Всегда переаншла-
ги, и какие!.. А потом пришла война. Надели мы шинели. В каких толь
ко условиях не выступали. Поверьте мне, нет ничего более святого, чем
улыбка солдата... В коротком перерыве между адом и смертью...»
Мы узнаем вначале, что сейчас Сергей Петрович болен и просит в пись
ме своего Кирюшу: «Как получишь телеграмму, что твой друг полетел
в космос на стыковку с ангелами, то очень прошу тебя - надень нашу теа
тральную робу и вспомни наши первые куплеты...»
И однажды Кирилл Сергеевич пришел к Галине Романовне, которой
он читал это письмо, в костюме Паташона. Но почему так медленно он
передвигает ноги? Почему нет на его лице обычной приветливой улыб
ки? Бессильно висят его руки - в одной гармоника, в другой телеграмма:
«Пат умер...»
И Кирилл Сергеевич исполняет поледнее желание друга. Невероятным
усилием воли он заставляет
Хриплый, прерывающийся голос: «Дорогие зрители, мой друг Пат не
много опоздал, но он скоро, вот-вот будет... Он всегда будет с нами, как
добрая улыбка, как смех радости, без которых нельзя жить, работать, лю
бить...» Еще держится улыбка, а в широко раскрытых глазах - столько
печали, столько боли... «Итак, мы начинаем и просим снисхождения...»
Дрожит в руках гармоника. Кирилл Сергеевич поет один куплет, начинает
другой... И вдруг почти шепотом: «Простите, я... я не могу...» И, сразу
постаревший, с низко опущенной головой, с вздрагивающими плечами
от заглушаемых внутри рыданий, медленно уходит со сцены.
Вот какой Кирилл Сергеевич вошел в нашу жизнь.
Н. Лейкин
170
Особенные люди Николая Гриценко
«Один из основоположников советского театра, выдающийся режиссер
Евгений Багратионович Вахтангов говорил, что актерский талант увлека
телен своей способностью «быть неожиданным». В театре, носящем его
имя, многие актеры отвечают этому вахтанговскому требованию. И, мо
жет быть, более всех - Николай Гриценко.
Его последняя работа - роль Каренина в фильме Александра Зархи
«Анна Каренина». Помните: «Аж, боже мой! Отчего у него стали такие
уши?» - подумала она, глядя на его холодную и представительную фигуру
и особенно на поразившие ее теперь хрящи ушей, подпиравшие поля кру
глой шляпы». Это из романа. Но и из фильма - Гриценко, показывающий
своего Каренина словно бы глазами Анны. Актер демонстрирует отлич
ное владение характерной деталью, находит точные штрихи внешнего об
лика и поведения. Чего стоит, например, его механическая походка с вы
кидыванием левой ступни влево и правой - вправо. Но за всеми этими
деталями главное - характер, личность.
Каренин Николая Гриценко - правильный, живущий размеренной, без
излишеств и отклонений жизнью, «государственный» человек. Он не хо
чет позволить никому, точно так же, как и себе, ни одного живого порыва,
ни одного естественного движения. «Машина», - говорит о нем Анна.
Но вот в жизнь Каренина вторгаются те самые живые порывы и есте
ственные движения, которые так ему враждебны и непонятны. Перед ак
тером было несколько путей. Показать то живое, хорошее, настоящее, что
скрывалось в Каренине до поры и открылось вдруг в трагический момент,
показать как бы второй, подлинный план. Или, напротив, изобразить
фальшь чувств человека, давно разучившегося быть искренним и потому