Ваклин и его верный конь
Шрифт:
Золотыми были деревья, со всех сторон окружавшие Анго. Их золотые листья нежно трепетали, словно солнечные зайчики, и при каждом дуновении ветерка звенели, как колокольчики:
— Дзинь!.. Динь!.. Дан!.. Дзинь!..
Золотой мох покрывал огромные золотые валуны, среди которых извивались со звонким журчаньем бесчисленные золотые потоки. На золотых кустах в золотых гнездах высиживали золотые яйца золотые птички. Даже травы, на которых, как роса, блестели драгоценные камни, были здесь золотыми.
Не был золотым в этой долине только ее случайный гость
Провел он в золотой долине три дня и три ночи, а на четвертое утро и говорит:
— Ну, Анго, душа бедняцкая, хватит тебе топтать золотые травы и драгоценную росу своими сыромятными постолами. Послушал золотых птичек, отдохнул на золотой траве, пора и в Голодный Дол возвращаться.
Взял Бедняк золота, сколько мог унести, и в тот же день зашагал в своих сыромятных постолах в Голодный Дол. Там он построил на принесенные из Золотой долины богатства новый дом. Потом высватал самую пригожую и работящую девушку в селе, и они зажили тихо и мирно, словно голубь с голубкой…
Тут бы и завершиться нашей сказке, как многим другим сказкам, счастливым концом. Да жил в то время в селе Голодный Дол алчный и завистливый человек — Богатей Алчо… Увидел он, как вчерашний бедняк Анго вдруг так разбогател, что и ему самому не уступит, и чуть было не лопнул от горя и зависти: до того болело у него сердце при виде чужого счастья. Наконец не вытерпел богатей. Пришел к Анго, стал просить:
— Скажи по правде, как так получилось, что ты, последний бедняк в селе, чуть не за одну ночь сравнялся богатством со мною, самым зажиточным человеком во всем краю!
— Почему же не сказать, сосед, — с готовностью отвечал Анго. — Ко мне богатство не кривыми тропками пришло, как к тебе, от меня никто не пострадал, как от тебя. Мне скрывать нечего… Просто счастье выпало…
И рассказал бывший бедняк все от слова до слова: как он пустил медведей с гор подбирать медовые груши; как прикинулся потом мертвым; как они поверили, что он умер, и отнесли его в Золотую долину покоиться вечным сном… Богатей глядел на Анго, выпучив глаза. То вздыхал, сожалея, что не был на его месте. То икал от удивления, слушая, какие богатства видел в волшебной долине его добродушный сосед. А потом хитро так спрашивает, а у самого от жадности глаза так и горят:
— А как, по-твоему, наберется в этой долине золота на целый воз?
— Какой там воз!.. — чистосердечно воскликнул Анго. — Целый караван вывезешь — и все равно всего золота не увезешь… Но мне и того, что я с собой принес, довольно: когда я еще видел в своих руках золото!..
Задумчивый воротился Богатей Алчо домой. И с того дня потерял сон. Только ляжет, а перед глазами блестит и сверкает долото чудесной долины, манит, влечет к себе, так что сердце у него сжимается; тянет Алчо жадные руки, хватает драгоценный металл кусок за куском… Каждую ночь до рассвета ломал он себе голову над тем, как бы добраться до Золотой долины. Наконец придумал что-то, и однажды ранним утром снова явился к Бедняку Анго.
Просит, умоляет, чуть не плачет:
— Уступи
Анго хитро ухмыльнулся в усы и говорит:
— Полоску-то я тебе уступлю, а ты взамен верни мне батюшкину ниву — ту, большую, что когда-то отнял у него за малый должок!
Услышал эти слова Богатей Алчо — и пот его прошиб. Самую лучшую, самую плодородную ниву — село близко, и вода рядом — за каменистый пустырь — не нива, а заплата где-то в горах. Трижды порывался Алчо уйти, Но каждый раз перед его глазами начинало сверкать золото Золотой долины. Ноги у него подгибались, и он возвращался к Анго.
Наконец Алчо глубоко вздохнул и сказал:
— Ладно, согласен!
И со всех ног пустился бежать к горам, туда, где лежала точно серая заплата полоска Анго с большой грушей…
Вновь стояло жаркое лето, и крепкие ветви груши снова гнулись под тяжестью медовых плодов. Как и прежде, в ее листве жужжали работящие пчелки, рядом в лесу распевали птички, высоко по синему шелку летнего неба опять плыли, как белые лодки, пушистые облачка. Но Богатей Алчо, прильнув к шершавому стволу старого дерева, был слеп к красоте чистого неба и глух к жужжанью пчел и вольным птичьим песням, славившим мирный жаркий день, Мысли богача стремились к золоту волшебной долины, а глаза его зорко, как глаза хищной птицы, следили, скоро ли появятся из леса медведи.
Наконец к полудню темный лес зашевелился и появились два медведя. Они спокойно вышли на поле и направились прямо к груше, где, как прикованный, стоял Богатей Алчо. Завидев незнакомого человека, медведи тотчас остановились и крикнули:
— Кто ты, добрый человек, и чего тебе надо на этой нине, хозяин которой давно умер?
— Я покойному Бедняку Анго брат; нива перешла ко мне по наследству, и я пришел осмотреть ее, — солгал Богатей, заранее придумавший, как провести мишек, чтобы поскорее подружиться с ними. — А вам что тут надо?
Медведи подошли поближе.
— Твой брат был добр к нам, и мы в вознаграждение отнесли его в Золотую долину почивать вечным сном… Позволь же и ты лакомиться сладкими плодами этого дерева. А за твою доброту мы тебе когда-нибудь отплатим добра мы не забываем!..
Богатей Алчо развел руками, будто хотел обнять обоих зверей, и запел медовым голосом:
— Медведушки милые, да о чем тут говорить… Ешьте, ешьте, сколько душе угодно, все равно, что груша ваша… И я, как мой брат, душу готов отдать за друзей!
Повторять приглашение ему не пришлось: медведи тот-час подошли к дереву и стали подбирать упавшие на землю сладкие плоды, а затем тихо и мирно скрылись в лесу. Дальше все пошло, как прежде, когда Анго был Бедняком Анго и у него не было ничего, кроме каменистого поля с грушей посередине… Чуть полдень, медведи спускаются с гор, лакомятся грушами и уходят. День за днем Богатей Алчо, спрятавшись в кустах, скрепя сердце смотрел, как мишки угощаются его грушами, и сердито сопел:
— Жрите, ненасытные, жрите, придет время, золотом заплатите!..