Вакуум

Македонов Дмитрий

Обман вскрылся, а за этим последовало разочарование — пожалуй, одно из самых мерзких чувств. В голове капитана поплыли мысли: «зачем», «для чего», «откуда». Он размышлял, когда у него появилась привычка знать о своих людей всё, даже больше меры. Наверно, когда в его отряд прикомандировали слухача. Того молодого паренька — лейтенанта, представили как разведчика, а на самом деле он оказался доносчиком от Минобороны. Слишком уж Министерству хотелось знать, что происходит в мало контролируемом им подразделении. Вскоре капитан узнал правду, когда слухач не смог объяснить свои разговоры с пустотой. Опасавшийся за свою спину и мнения людей, он попросил слухача

докладывать о состоянии солдат в любой момент, как он только попросит. А взамен никто бы не узнал реальное предназначение «разведчика».

Посеешь ветер — пожнёшь бурю, маленький призрак пересказывал мысли капитана. Владимир подошёл к нему и уселся рядом. Дерева позади не оказалось, но платформа и рюкзак за спиной стали хорошей опорой. Посмотрел на капитана. Боль в покрасневших глазах. Боль и больше ничего. В такие моменты не о чем говорить. Хочется только молчать, и молчать долго, прогоняя по рельсам извилин вагоны мыслей. Владимир посмотрел на небеса, наконец-то осознав, что впервые за долгие часы пребывания в Вакууме он видел ясную ночь.

Над головой ярче обычного светили звёзды. Луна проглядывала где-то далеко за деревьями, но звёздный голубоватый свет дополнял белый, пробивающийся сквозь ветки луч. Однако безмятежная картина не привнесла в душу Владимира покоя, вовсе нет. Наоборот, в груди неприятно зашевелилось сердце, больно отзываясь в венах на висках. Сержант вдруг вспомнил странное предупреждение, полученное им ещё на базе. «Следи за небом». Но зачем? Дежавю настигло его холодной волной, и Владимир решился обратиться к капитану.

— С небом что-то не так. Не могу понять…

Капитан глянул на него, затем на небеса.

— Вакуум… — медленно выдавливал он слова, — он как фотоаппарат. Фиксирует всё, чего настигает в одном положении и не опускает. И звёзды светятся, но не мерцают.

Вот оно что! Как же он не заметил?.. Звёзды, будто россыпь маленьких лампочек горели, но не трепыхались, как это должно быть в реальном мире. Небо не шевелилось, оно застыло и никогда больше…

(жуткая мысль!)

…не станет прежним. В голову полезли тяжелые мысли о судьбе целых городов, окажись Вакуум в одном из них. Страшно представить, что целый город накроет иное измерение. Тысячи людей под покровом никогда не меняющегося неба, без воздуха и надежды на спасение.

Такие мысли проносились в его голове. Владимир не сводил с точек звёзд взгляда, пока вдруг не услышал приказ:

— Встаём! Привал окончен!

— Что? — шепнул Владимир. — Разве мы не дождёмся Николая?

— Его уже… — капитан глянул сержанту в глаза, — не имеет смысла ждать.

Владимир раскрыл глаза от страха, но Артёму было плевать на его эмоции. Дождавшись, пока весь отряд не пройдёт мимо, капитан, наконец, встал. Владимир последовал его примеру. Двое изгоев оказались в строю замыкающими. Для капитана такое положение оказалось в диковинку, но он об этом не задумывался. Сейчас ему вообще ни о чём не хотелось думать.

Впереди, буквально за поворотом, их ждал научно-исследовательский институт.

XVIII

Погружение

Ещё никогда Владимир не вспоминал с такой теплотой студенческий кампус города, где он учился в военной академии. Из застеклённых дверей факультета журналистики выходила к нему навстречу его первая любовь. Тогда его безмерно восхищал невероятных масштабов и красот кампус крупнейшего студенческого города России…

(кстати не так далеко отсюда).

Сам он учился

в старом здании, где и располагался филиал Академии внешней разведки. Консервативные военные консервативны во всём, в том числе и в выборе учебных помещений. Его память взбудоражил вид огромного научного комплекса. Отряд прошёл не более ста метров перед тем, как оказаться за крутым поворотом и выйти на территорию НИИ.

Главный корпус представлял собой высокое вытянутое здание. Стеклянный анфас его был сильно повреждён, почти всё стекло пропало, но внутреннего убранства вытянутого тела Владимир не рассмотрел: там господствовала тьма. Справа и слева стояли длинные белые строения, на которых стекло сохранилось куда лучше. Именно эти коробы и небольшой парк перед главным корпусом и навеяли воспоминания о далёком студенческом прошлом.

В парке Владимир заприметил пару зеркал — эти отражающие всё вокруг овалы завораживали своей неестественностью. Владимир приглядывался к ним, но на этот раз своего спутника не заметил. Наверно, спугнул его, завидев отражение в первом на их пути зеркале. Он не хотел тревожить призрака, но Владимир так задумался, что замедлился и остался на удалении от остальных. Когда он захотел ускориться и догнать людей, позади него вдруг послышался знакомый жуткий рёв. Сержант впал в ступор.

— А ну бегом сюда, слухач! — взревел Контур.

Владимир тут же вернулся в строй. Пробежал десяток метров по бетонной дорожке, мимо высохших деревьев, стоявших в больших мраморных коробах. Солдаты стояли между ними, оставив раненых за строем и ожидая таинственного врага.

— Эта тварь нас преследует… — зашептал Гефест. — Но зачем?

Вопрос остался в воздухе. Люди напряглись, ожидая чего угодно. Стволы автоматов направились в сторону леса, ровно в то место, откуда вышел отряд. То, что оказалось в перекрестиях прицелов, не поддавалось точному описанию: Владимир смог бы высказать лишь штрихи чудовища. В голове всплывали образы из кошмарных снов, будто Арахна объединилась с «нечто» из одноимённого фильма. Восьмилапое громоздкое создание, когда-то бывшее человеком, хрипело и ревело, но откуда исходил звук, Владимир пока не понимал. У твари не было рта: вдоль всего черепа, из глазниц, области рта, шеи торчали горбатые человеческие пальцы. Владимиру стало мерзко и страшно, а позади раздался женский крик. Тварь услышала его и резво перебирая лапами, направилась на звук, производя ужасный скрипучий писк.

— Открыть огонь! — заорал Контур.

Завопили автоматы, завопили разрывными пулями. Они вонзались в приближающиеся тело твари, но, несмотря на урон, существо продолжало приближаться к ним. Вдруг, когда от головы «паукообразного» отлетели несколько крупных кусков плоти, оно остановилось и дико запищало. Ещё обойма и тварь рухнула на бетонный пол. От неё осталась кровавая каша. Когда эхо ушло, вновь воцарилась гробовая тишина.

— Какая мерзость… — Георгий зашагал к трупу, а за ним и остальные.

Оказавшись у остывающего тела, Владимир понял, что кровь твари оказалась бурой, почти чёрной. Куски плоти лежали вдоль всего тротуара. Оказалось, что пальцы росли не только и головы, но и вдоль всего тела. Точнее, того, что он него осталось. Хотя создавалось ощущение, что в одном теле соединились два, поскольку тут и там сержант замечал иные рудименты: ничего не выражающие три пары глаз, остатки волос, два носа и рот, полный зубов, находившийся на туловище.

— И что же это такое? — возник тревожный голос Агнии.