Вакуум

Македонов Дмитрий

Агния, Единственный боец, в котором напрочь отсутствовала бодрость духа — она сидела, вжавшись в стену, дрожала и вспоминала о далёком доме. Девушке казалось, что в её положении голова может только и думать, что о доме и уходящей жизни…

— Как у тебя дела? — будто бы слыша её мысли, обеспокоенно спросил Георгий.

— Нормально… — она нашла силы улыбнуться ему, хотя даже это отозвалось жгучей болью в груди. Она хотела бы сказать что-то ещё, искала слова. — Слушай… — взрыв кашля. Георгий положил ладони ей на плечи и ощутил на правом плече странную выпуклость. — Я… уже давно думала об

этом… — вновь кашель.

— Ты лучше побереги себя. — он захотел заглянуть на её плечо, уже собрался расстегнуть китель, но Агния остановила его.

— Лучше помоги Михе, — говорила она о Разумовском.

— У него всё нормально, а у тебя точно нет.

— Не надо, Гош… — она взглянула на него уставшими глазами, но клятва Гиппократа не давала медику успокоиться.

Когда Георгий уже собирался, невзирая на протесты, изучать плечо Агнии, Владимир вдруг вскрикнул:

— Идея! — люди повернулись к нему, стоявшему у кромки бассейна. — Сейчас!

Владимир подбежал к рюкзаку, начал рыться в нём.

— Лишь бы не сломан, лишь бы не сломан, — причитал он.

Последовал радостный возглас, Владимир вытащил ноутбук пропавшего военкора.

— Что ты собрался делать? — пробурчал вновь лежащий Разумовский.

— Узнаем, что случилось.

Владимир сел на рюкзак, поставил ноутбук на колени, вытащил из своей нательной маленькой камеры карту памяти. Несколько замявшись в поиске разъёма, он нашел ячейку и вставил карту в ноутбук. Пусть зарядки было ещё много, Владимир всё равно торопился узнать содержимое карты. Он быстро нашел нужные файлы и дату, примерно четыре часа назад. Из длинного списка он включил предпоследний файл, но ничего в нём не увидел — только статичное изображение бассейна. Солдаты собрались позади него (даже Разумовский решил сесть рядом) и внимательно наблюдали за перемоткой следующего файла. Вновь ничего. Следующий файл оказался интереснее. Они увидели массивного солдата по ключицы. С синей нашивкой на плече. Контур стоял перед ними и не двигался — только широкая грудь поднималась в такт дыханью.

— Что это с ним происходит?.. — прохрипел Разум.

— Тихо. — шепнул Гефест.

Он поставил звук на максимум, но ничего, кроме мерного сопения бойцов, Владимир не расслышал. Чуть перемотав фрагмент, Владимир заметил, как майор движется.

— Стой, стой, — прохрипела уже Агния, хоть сержант и без неё остановил точку воспроизведения.

Майор собирал их оружие, закидывал на плечи, а затем взял пару автоматов в руки и ушел.

— Вот же… — хотел что-то сказать Георгий, но Агния его прервала.

— Включи другие!

Владимир включил. Два видео, каждый по часу времени и только статичная картинка. Третье видео, тоже часовое. В самом начале громкий звук хлопнувшей двери и больше ничего.

— Включи предыдущее! — Агния сжала плечи сержанта.

Владимир включил. Четвёртый фрагмент начинался с их перехода из лазарета в коворкинг, затем к лестнице и к бассейну. В динамиках зашуршало, застучало: камера касалась подсумков для магазинов и молнию кителя. Вновь перемотка. Перемотка до тех пор, пока капитан не ушел. Минуту спустя перед Владимиром появился Георгий, который прямо на ходу упал на рюкзаки со шприцем в ладони. Видео завершилось.

—

Ты это помнишь? — спросил Агния.

— Нет. Помню только, как наполняю шприц… — он взялся за затылок. — И что всё это значит, чтоб меня?

— Кто-то из двоих использовал газ. Новый усыпляющий газ, — вдруг озвучила страшную мысль Олеся, как и все остальные, смотревшая видео.

Они обернулись к ней. Каждый с выпученными глазами. Цаер поняла немой вопрос.

— Мы работали на военных и раньше. Они привлекали нас для создания усыпляющего газа без цвета и запаха… Два года назад. Нас перестали привлекать к этому, и я думала, что у них ничего не получилось… но похоже, ошибалась.

В молчании бойцы переглянулись, и на лице каждого читался понятный вопрос: зачем? И кто? Хотя последний вопрос пропал, поскольку нашелся вполне логичный ответ. Ответ же вызвал волну негодования в сердце главного ненавистника их нового командира. Георгий вдруг воскликнул, хлопнув себя по щеке:

— Мы были неправы! Чёрт! — от силы удара щеку зажгло. Он подошел к кромке бассейна, будто оратор, выйдя на сцену. Правда это произошло скорее неосознанно. — Мы были неправы, когда наехали на капитана…

— Да ну! — вскрикнула Агния. — Он лгал нам! Ещё и не понятно зачем!

— Да, он сукин сын! Но он — наш сукин сын! А мы пошли за этой гориллой! И где мы сейчас?! — он поставил руки на бока, ходил из стороны в сторону. — Мы даже не заметили полное отсутствие людей! Кроме парочки охранников… Нет других трупов! Даже крови!

Владимир поднял к нему глаза, но ничего не сказал.

— Ничего! — закончил Георгий. Он взялся за затылок и всё ходил из стороны в сторону.

— Нам было не до этого… — в оправдание прошептала Агния. Эхо донеслось до медика.

— Конечно! Он этим и воспользовался! Как раз в тот момент, когда мы не задавали бы лишних вопросов и просто шли вперёд! Он ведь знал про капитана… Знал, слухач?

Сержант кивнул. Конечно, он об этом догадывался и раньше, до «раскрытия».

— Вот именно! Тянул до подходящего момента!

— Боже, да зачем ему это?! — искренне не понимала происходящего Агния.

— А чёрт его знает… — вдруг Георгий остановился. — А Демидов же остался там?

Олеся тут же раскрыла глаза от ужаса, осознав вдруг, что её коллега где-то там, на поверхности, беззащитен и слаб. Однако сразу же пришло и понимание, что помочь ему ничем не сможет. Она вжалась в свой полупустой рюкзак и прижала колени к груди.

Владимиру вспомнился странный сон. Долго не думал: ситуация требовала говорить даже о таких странностях.

— Да. Я видел сон, слишком уж похожий на видение моего призрака-компаньона.

— Он тебе демонстрацию экрана врубил? — с ноткой недоверия, но совершенно серьёзно спросил Георгий.

— Типо того, — сержант усмехнулся, но не весело. — Он показал мне лазарет и чьи-то руки. Кто-то пытался выбраться из него, но нечто вернуло его назад. А потом… Всё оборвалось.

Несмотря на пугающие слова Владимира, Олеся не допустила прихода тяжелых мыслей о коллеге. Не хотелось верить в его речи — это могло быть что угодно: влияние газа, стресса, усталости. Она, как немногие другие, знала о причудах творившихся в голове нейронных связей.