Валтасаров пир

Гедеон Роксана Михайловна

Я поймала себя на мысли, что это, пожалуй, первые нормальные человеческие слова, которые я услышала от него. Но ожесточение, которое я чувствовала к нему, было сильнее меня.

– Прийти сюда, на виду у всех слуг, среди которых, несомненно, есть и продажные, да еще в такое позднее время… Боже мой! Вы и карету наверняка оставили возле моего дома!

– Я не езжу в карете. Я не женщина и не старик, мадам. И я пришел узнать, зачем вы устроили тот спектакль неделю назад.

– Зачем! Но вам же угрожала

смерть.

– А вам было бы жаль меня? Я вспыхнула.

– Нет, не было бы!

– Зачем же столько беспокойств? – медленно спросил он.

– Графиня де Водрейль изводила меня слезами и упреками! – произнесла я гневно. – И вообще, чего вы от меня хотите?

– Ответа на один вопрос, – кратко бросил он, снимая плащ. Снег искристым облачком посыпался на пол.

– Вы рассчитываете остаться здесь надолго? – спросила я, заметив его движение. – Предупреждаю вас, я не хочу с вами разговаривать, я требую, чтобы вы удалились…

– Я удалюсь тогда, когда сочту нужным, – надменно изрек он.

В бешенстве я не находила слов для ответа. Что было делать? Устроить скандал или вызвать полицию? Тяжело вздохнув, я приказала Маргарите забрать у господина адмирала плащ, шляпу и перчатки.

– Ладно уж, садитесь. Но помните, что мое терпение не вечно…

Он смотрел на меня с весьма заинтересованным видом, так, что я слегка растерялась. Он застал меня в шелковом белом чепце, из-под которого падали золотистые пряди густых волос, в муслиновом пеньюаре, затканном розами, и домашних туфельках на босу ногу. В таком нескромном виде можно показываться только мужу…

Адмирал внимательно рассмотрел меня и произнес:

– Ну так как же быть с моим вопросом?

– Каким?

Он двумя пальцами приподнял мой подбородок.

– Будем говорить начистоту, правда? Вы ломали комедию с этим ублюдочным Водрейлем, вы думали обо мне – это так?

Быстро поднявшись, я подошла к окну, чтобы подавить смятение. От этого мужчины исходила какая-то магия. Я не могла понять, что мне в нем нравится; было даже много такого, от чего я была далеко не в восторге. И все же мне хотелось быть рядом с ним, слышать его голос и – что уж греха таить – чувствовать его руки, как тогда, под шум дождя в храме Амура…

– С чего вы взяли? – прерывисто произнесла я, оборачиваясь. Наши глаза встретились. Губы у меня дрожали, и я никак не могла взять себя в руки.

– Ну, признайтесь!

– Нет, граф нравился мне, – произнесла я упрямо.

– Лжете, – прошептал он очень уверенно. – Вы можете не признаваться, но правда у вас на лице написана. Вы не кокетка до кончиков ногтей, и флер кокетства рано или поздно соскальзывает с вас, и тогда легко узнать правду.

Я опустила голову, не зная, что возразить.

– Что же вы молчите?

– Я молчу, потому что нам

не о чем говорить… Я поняла, все с самого начала было сущей чепухой. Мы слишком разные. Вам лучше уйти отсюда.

– Оставьте это! Я не уйду. И мне надоело слышать об этом. Знаете, зачем я пришел?

– Нет.

– Может, догадываетесь?

– Нет, нисколько, клянусь вам.

– Зачем же клясться? – медленно произнес он. – Я хочу все начать сначала, без тех досадных недоразумений…

– Не понимаю.

– Не понимаете? Я хочу встретиться с вами. Помните храм Амура?

– Перестаньте, адмирал, – умоляюще вскричала я. – Зачем вы издеваетесь надо мной? Ну есть у вас хоть капля благородства? То, что однажды было, больше не повторится. Такое случается только раз – когда желания двух людей совпадают.

– И вы отвечаете отказом на мою просьбу?

– Да, – прошептала я.

– А если я еще раз попрошу?

– О, вы не умеете просить, адмирал. Но даже если бы вы и попросили, мой ответ был бы «нет».

– Я знаю, что не умею просить. И не собираюсь учиться.

– Вот видите. Вы даже этого не хотите делать.

– Так вы отказываете мне?

– Да, отказываю, и имею на это полное право.

– Но почему?

– Потому что если я хоть раз с вами соглашусь, мне потом придется пережить весьма скверные минуты, а я этого не хочу. Как вы только ни называли меня – и куртизанкой, и любовницей принца, – может быть, вы и правы, но теперь я решила немного поберечь себя от возможных разочарований в вашей особе.

Он подошел и встал у меня за спиной совсем близко. Его дыхание почти касалось моей шеи.

– Сюзанна, а если я скажу вам, что сожалею о том, что говорил? Что, если я признаю, что давно знал о вашем разрыве с графом д'Артуа, но вам говорил обратное, потому что чувствовал какую-то непонятную, необъяснимую ревность?

– Вы слишком поздно это говорите, слишком поздно!

– Да почему же поздно, черт побери? – взорвался он. – Я молод, а вы даже не вышли из юности. К тому же вы такая особенная, я не мог подогнать вас под свои представления о женщинах, я сам к себе искал ключ.

– Значит, вы должны понять, почему я вас прогоняю. И по какому праву вы позволяете себе настаивать?

Я не могла отказать себе в удовольствии хоть немного помучить его.

– Я?! Да я же вижу, как вы ко мне относитесь. У вас ресницы и те трепещут, когда вы на меня смотрите…

– Ресницы еще не причина. Кроме того, вы находитесь у меня в доме в такой поздний час, что если приедет мой муж…

– Он в Альпах, я знаю.

– Но должен вернуться со дня на день. Он…

– Да помолчите вы немного со своим «он»! Ваш муж – пустое место. Мне случалось видеть его. За таких выходят, чтобы быть свободной.