Вампир из Назарета
Шрифт:
– Это моя вина! Пропавшие… Я знаю, где они! Я виноват! – было заметно, что старик устал и выдохся, но всё же изо всех сил пытался докричаться до толпы.
Самые решительные из людей стремительно направились ему навстречу, остальные, недолго раздумывая, двинулись следом.
– Твою же мать, – выругался Виктор, – они его на части разорвут. Лиам, скажи тем двоим, чтобы посадили его в машину и увезли подальше отсюда, а мы их задержим.
Виктор подозвал всех оставшихся полицейских, и они бросились наперерез толпе, снова выстроившись в
– Пустите! Проклятые копы! Опять пытаетесь скрыть правду! Не в этот раз! Пропустите нас! – толпа напирала. Откуда-то прилетела пустая пивная банка, попавшая одному из полицейских в висок. Детектив Стабс понял, что ситуация практически вышла из-под контроля.
Люди практически прорвались через живое заграждение, когда позади раздались два оглушительных выстрела. Толпа остановилась и затихла. Виктор обернулся и увидел Лиама, который всё ещё держал пистолет, нацеленный в небо.
– Уважаемые граждане, – детектив Котч говорил спокойно, но твёрдо, – если вы не прекратите бесчинства, мы будем вынуждены применить силу. Возвращайтесь по своим домам, – он выдержал короткую паузу. – Это было последнее предупреждение.
Люди начали неуверенно отступать, недовольно бурча себе под нос.
– Грёбанные фашисты! – выкрикнул кто-то явно нетрезвым голосом. Однако бросаться на полицейских никто не рискнул.
Детектив Котч убрал табельный пистолет обратно в кобуру. Спустя несколько минут на площади остались только представители полицейского департамента.
– Сразу надо было так, – сказал Лиам, подойдя к Виктору.
– Люди и без того напуганы. Не стоит подливать масла в огонь.
– Да. Но они сами усложняют положение. Боюсь, дальше будет только хуже.
– Что со стариком?
– Отправили в участок. Пусть побудет в камере какое-то время, для своей же безопасности.
– Думаешь, он вправду что-то знает?
– Вряд ли. Выглядит, как бездомный. Скорее всего, очередной сумасшедший.
Солнце к тому времени практически скрылось за горизонтом. Его прощальные лучи окрашивали небольшой кусочек неба над зданием городского архива в оранжевый свет. К детективам подошёл молодой сержант.
– Вам стоит взглянуть на это, – сказал он.
Полицейский повёл Стабса и Котча прямо к зданию мэрии. То, что он хотел показать, они увидели издалека.
– Вот чёртовы вандалы, – сказал Лиам, подходя ближе. – Когда они успели изгадить стену?
Рядом с главным входом в здание на стене красовался большой знак, нарисованный баллончиком чёрной краски. Он напоминал крест из четырёх линий с точкой в центре. Только вместо нижней линии крест заканчивался чем-то вроде серпа или полумесяца.
– Что это за символ? – сросил сержант. – Оккультный?
– Это символика группы Blue Oyster Cult, – ответил Лиам. – Увлекался ими по молодости.
– Это крест беспорядка, – сказал Виктор. – Его использовали римляне, которые отказывались признавать христианство, как религию. Теперь его почитают поклонники
Солнце окончательно зашло, погрузив город во тьму. На площади воцарилась гробовая жуткая тишина.
– Да уж, – нарушил её молодой сержант, – странные дела тут теперь творятся.
***
«Бог присмотрит за нами», – думают многие из вас. Но разве обязан архитектор присматривать за каждым домом, что он спроектировал? Вы привыкли перекладывать ответственность. На близких, на друзей и знакомых, на случайных незнакомцев поблизости… на Бога. Это бесконечный непрекращающийся процесс, который длится тысячелетиями, пока мир летит в бездну.
Кто-то из вас сказал, что этот мир обожает жертвы, что он подобен чудовищу, которое пожирает одних людей, чтобы сохранять жизнь другим. Но пожирает он лишь тех, кого вы бросили, обессиленных и беспомощных. Тех, кто устал бороться и лишился вашей поддержки. Есть ли вам что сказать в своё оправдание? Или это снова не ваше дело?
Изначально Господь создал двоих людей, чтобы они заботились друг о друге. Однако свобода воли лишь внесла хаос в эту идею. В итоге мир заполнили существа, заботящиеся только о себе.
Вместо того чтобы следовать данной вам цели вы придумали для себя абстрактное понятие «счастья», к которому каждый так усердно стремится. Для меня же это всего лишь слово, набор букв, на каком из множества ваших языков его не произнеси.
В погоне за этим самым счастьем вы не замечаете, как близкие вам люди падают и становятся добычей мирового чудовища. Не слишком ли это высокая цена для вымышленного понятия? Готовь спорить, что ваш эгоизм сейчас нашёптывает вам, что дороже счастья ничего быть не может.
Но только заботясь о близких, ставя их интересы выше своих, вы будете знать, что кто-то делает то же самое для вас. Тогда каждый будет чувствовать себя нужным и уверенным в завтрашнем дне. И ваш мир из ненасытного чудовища превратится в прирученного зверя, обязанного служить вам до самого конца существования. Только тогда вы достигнете придуманного вами же «счастья».
Впрочем, для большинства из вас уже поздно что-либо менять.
***
Лиам помахал ладонью перед лицом старика. Зрачки его глаз оставались неподвижными. Они были затянуты белой мглой и практически сливались с белками.
– Видимо, он слепой? – cказал Лиам, а затем спросил, повысив голос. – Вы нас слышите?
– Не зачем так кричать, сынок, – ответил старик. – Я, может, и потерял зрение, но я пока не глухой.
– Толпу на площади он разглядел, – произнёс Виктор.
– Вы правы, – старик ответил, несмотря на то, что Виктор произнёс эти слова очень тихо. Похоже, слух у старика был отличным. – Я не совсем слепой. Кое-что я ещё вижу. Но только на свету. А тут у вас мрачно.
Свет в нижних помещениях полицейского участка действительно был чуть приглушён. Детективы решили оставить старика в камере до утра, чтобы на следующий день решить, что с ним делать дальше.