Вампиров не бывает
Шрифт:
— Съесть молодильное яблоко?
— Их не бывает.
— Живая вода? Волшебная палочка?
— Тоже сказки.
— Чешуя русалки? Нет, она невкусная, не советую.
Борис с удивлением на меня посмотрел и добавил:
— Или разнообразные способы, которые донесла до нас история.
— Маски из тертых ягод по бабушкиному рецепту?
— Или что-то противозаконное, — направлял мою мысль в нужное русло он.
— Ванны из крови юных девственниц? — предположила я. Слишком часто за последние дни их вспоминают.
— Есть такой рецепт, — согласился со мной Борис.
— Неужели
— Не поверишь, Людмила, такие существуют.
— Жаль, что не могу до них донести, насколько они не правы, — зло сказала я. — По-моему, они заслуживают самого сурового наказания, вы не находите?
— А как же «красота требует жертв»? — следя за моей реакцией, улыбнулся Борис.
— Вряд ли эти жертвы во-первых, добровольные, а во-вторых — совершеннолетние, — не согласилась я.
Борис сел в кресло, и около нас, словно выйдя из ночного неба, образовался слуга с подносом. Красное вино. Опять. Мне пить не хотелось, но я пришла в роли просителя. Не буду злить хозяина. Пришлось отхлебнуть под рассказ Бориса про виноградный урожай какого-то года. Зря я ходила на курсы сомелье, все бесполезно, не интересует меня спиртное.
— Так что ты говорила про Константина? — после второго бокала, спросил Борис.
— Ничего не говорила, — ответила я, глядя чересчур наивными глазками. — Я ни про кого ничего не говорю. И после третьего бокала тоже не скажу.
— Если мне очень хочется узнать какие ты могла сделать выводы при полном отсутствии информации?
— Почему же, — не согласилась я. — Информации было вполне достаточно для того, чтобы прийти за печатью клана именно к вам.
— И это возвращает нас к началу. Итак, зачем тебе печать?
— Одной дуре на лоб поставить. Чтобы пить бросила и по ночам не шлялась. Шучу. Но вообще-то это правда. Ну, почти. Я подумала, что печать клана вряд ли выглядит как обычная канцелярская печать. Скорее, как перстень-печатка. Он мне очень нужен.
— Почему ты решила обратиться именно ко мне? — Борис слушал мои рассуждения очень внимательно.
— Ой, да просто так! — изобразила я глупую улыбку. — Вы такой богатый мужчина, драгоценности любите, вон, у вас на пальцах сколько всяких колечек! Да вы не подумайте ничего плохого, я же просто так посоветоваться пришла! Дайте мне на денек какой-нибудь простенький перстень, а? Я верну.
От моей наглости Борис потерял весь словарный запас. Сидел и смотрел на меня. Я решила, что переиграла и обнаглела, пошла на попятную.
— Хорошо, я ведь не настаиваю, просто подумала, что вы как специалист по красивым вещам посоветуете, что больше подойдет. Колечко с синеньким камушком? С красненьким? Без камушка? Я бы сегодня зашла в магазин бижутерии и купила. Мне лишь бы на печать было похоже.
— Вот, возьмите, Людмила! — Борис снял один из своих многочисленных перстней и отдал мне. — Этот подойдет. Носите на среднем пальце левой руки и не снимайте.
— Большое спасибо! Я завтра же верну!
— Нет, не завтра. Принесите мне его в пятницу.
— Обязательно! Не волнуйтесь, я не потеряю.
— Я
— До встречи, Борис, большое спасибо!
Он не ответил.
В лифте я ехала в сопровождении охранника и думала о том, что убью Елизавету. Еще не знаю как, но убью. Борис ведь не врал. Юные девственницы, значит. Перебрав подробно события запоминающегося урока танцев в доме Елизаветы, я поняла, что она нас тогда не пугала. Она ведь серьезно собиралась нас убить. Ну, со мной-то ладно, сама тупая. А вот кровь девочек для омолаживающей ванны… Она же поняла, что никто не знает, куда мы поехали, сама нам сказала. И если бы ни любознательность и сообразительность детей, то я бы сейчас здесь не стояла. Девочкам от меня магарыч, я им очень сильно должна. И надо будет еще сегодня вечером подумать, как убить Елизавету. Настя с Ксюшей ведь не первые девочки, которыми она продляла себе молодость. И что она делала тогда на дороге, когда Дмитрия увидела? За кем следила? За мной? За ним? Новых девочек ловила? Потом подумаю, когда ее прибью, заразу.
Еще насторожило, что Борис меня в начале разговора называл на «ты», а в конце — на «вы». И до двери проводил, а поначалу глядел, словно брезговал со мной разговаривать. К чему бы это? Ведь не просто так, очень уж наглядно и заметно менялось его поведение в процессе разговора. Тоже надо подумать над этим.
Машина Евгения стояла на том же месте, но он сам куда-то пропал. Я ведь совсем недолго разговаривала с Борисом. Где Евгений? Ушел? Побродила вокруг машины, попробовала позвонить, мне сказали — отстаньте от абонента. Ждала, спрашивала у охранников — не видели. Пришлось ехать домой на общественном транспорте.
— Ну, у тебя и перстенечек! С одного удара зубы грабителям выбивать?
— Я тебе не Янка, чтоб с одного удара. Это она у нас каратистка.
— Чего тогда ты крутишь этой старой железякой перед моим носом?
— Елена, ты ничего не понимаешь.
— Да, не понимаю. Я же не доктор исторических наук и никогда им не буду. Поэтому если ты сейчас расскажешь, что раскопала эту грязную железку в каком-то могильнике…
Нет, ну, не поверите, девушка ждет принца на полном серьезе, и при этом у нее нет ни капли романтики в душе. И как на нее эту печать поставить?
— А если эта штука заразная? — стыдила меня подруга. Она совсем не прониклась, когда перстень увидела. Ну, ясно дело — это же не брюлик. — Ты его с трупа, что ли сняла? Его же сто лет не мыли!
— Трупы руки не моют…
— Значит, все-таки с трупа!
— Елена, кто из нас доктор наук?
— Ну не я же! — брезгливо ответила подруга.
— Мне этот перстень всего ненадолго дали. Надо вернуть.
— Беги быстрее верни! А то назад не возьмут, скажут, не наше старье.
— Ну, и останешься ты без принца! — не люблю я врать, а куда деваться. И ложь-то маленькая такая, безобидная совсем. Все равно ведь подруге надоест за принцами бегать и выскочит он замуж за пожилого богатого дядечку, который в годы кризиса сорока или пятидесяти лет решил поменять старую надоевшую жену на новую молоденькую красотку.