Вампиров не бывает
Шрифт:
— Еще бы! Жалко было дать подруге телефон какого-то мужика! Ни себе, ни людям!
— Так позвони хотя бы Дмитрию.
— Он не отвечает!
— Ничем не могу помочь. Яна, извини, мне надо идти. Давай созвонимся позже.
И, не слушая дальнейшие вопли подруги, выключила телефон.
Когда выходила после работы из университета в самом паршивом настроении, меня окликнул незнакомый мужчина. Дежурил возле двери и вглядывался в каждое женское лицо.
— Леонова Миля Николаевна?
— Да, — устало ответила я, хотя обычно не отзываюсь на
— Я должен с вами поговорить.
— Извините, я плохо себя чувствую…
— Пожалуйста, давайте я подвезу вас домой, а по дороге мы поговорим.
Я и согласилась. Села рядом с водителем, пристегнулась и стала ждать, что он мне скажет. Он поехал в сторону моего дома, я молчала, настроения быть вежливой и поддерживать беседу совсем не было. Мужчина протянул мне конверт. Я по виду догадалась, что в нем лежит. Вытащила оттуда коробочку с дорогими сережками и записку «Вспоминай меня».
— Мне поручено передать вам этот конверт.
— Если я откажусь его принять?
— Меня заверили, что не откажетесь.
— Верно. Теперь не откажусь.
Мы помолчали. Когда я поняла, что меня укачивает, и откуда-то вдруг взялись слезы, спросила:
— Скажите, ведь Евгений на днях стал единственным наследником одного очень богатого человека?
Незнакомец не ответил.
— И, как я понимаю, он сам был далеко не бедный? Да? — продолжала я.
Мужчина снова промолчал, на меня не смотрел.
— Мне интересно… Хотя, нет, не интересно…, - решила я.
— Хотите спросить, кто его наследник? Из этого он никогда не делал тайны. Все его имущество пойдет на финансирование изучения неизлечимых врожденных заболеваний.
Я так примерно и предполагала. Не замечала, что у Евгения толпы любящих и заботливых родственников. Он бы обмолвился. Даже у Дмитрия есть брат и сестра, а может и еще кто-то. У Евгения никого не было.
Пришла домой и полчаса пролежала на диване, уткнувшись лицом в подушку. Яму закопал экскаватор, он как раз уезжал, когда меня незнакомец, адвокат, наверное, домой привез. Кошка любовалась на все с дерева, горюя, что так и не дождалась рыбы. Не успела она в яме завестись.
Встала с дивана, рассудив, что валяться без дела — большая глупость. Надо подумать. Вытащила из загашника холст, краски, кисти, и за час нарисовала с натуры каллы в стеклянной вазе. Они тоже в интерьер впишутся, когда в подходящую рамку вставлю.
Пока рисовала, решила, что пора ставить точку в этой поганой истории. У меня где-то здесь лежит траурная открыточка с приглашением на светское мероприятие — похороны. Надо бы там показаться, раз люди потрудились меня пригласить, хоть там мое имя не указано. Глория, вероятно, оставила мне запасное приглашение. Мероприятие начинается в девятнадцать ноль-ноль, как раз успеваю.
Приехала без пяти минут семь, едва успела. Целый ряд траурных машин, дорогие венки вокруг, люди в стильной черной одежде,
— Ужасно… Сердце… Борис… Ему было всего тридцать семь лет…, - доносились обрывки шепота с разных сторон.
Нет, ну за державу точно обидно! Что ж в стране так мужики-то поистаскались?! Тридцать семь?! Я думала, что он намного старше! И взгляд у него был как у столетнего!
Вход в траурный зал мне преградили охранники. Показала открытку-приглашение, она не подействовала. На меня вообще все смотрели как-то очень странно, будто волк на ягненка, который «в жаркий день пошел к ручью напиться». Пришлось продемонстрировать охране перстень на пальце. Тогда только пропустили, и чуть не кланялись. Дверь за мной закрыли, отрезав от остальной массы приглашенных.
В темном траурном зале на постаменте установлен гроб, я только мимолетный взгляд туда бросила. Бориса не узнала, череп, обтянутый желтой пергаментной кожей. Смерь его изуродовала.
Возле гроба, разделившись на две группы, стояли люди. Елизавета сильно выделялась на их фоне прической и шляпкой с черными перышками. И платье у нее пышное, как у невесты, только черное. Глория за ее плечом, в очень коротком платьице и на шпильках. Тоже в черном. Замкнутая вся такая, а Елизавета радостная.
Вот сейчас я кому-то буду пакостить. С большим даже удовольствием, хоть это и не мой стиль.
— Ты?! — громко крикнула Елизавета, когда я нагло подошла к гробу.
Остальные повернули к ней головы, она прикусила губу, явно не сдержалась, вышла из образа. Но к Глории все-таки повернулась с разъяренной рожей, и с видом: «а с тобой мы еще поговорим». Глория и глазом не моргнула. Только подвинулась на шаг к выходу, если драпать придется. Меня никто не ждал, а Елизавета меньше всех.
Люди, замерев, стояли по обе стороны от гроба. Видимо, самые близкие родственники, или самые титулованные приглашенные. Ну, я тоже не с помойки, я — доктор наук. Одна группа настороженная, а другая, с Елизаветой во главе, держалась вызывающе, хоть их и было меньше. И все они уставились на меня подозрительно сверкавшими глазами. Странное здесь освещение.
— Всем соболезную, — равнодушно сказала я и поняла, что сейчас они все на меня кинутся, и, наверное, выгонят. Поэтому поторопилась произнести, вытянув вперед руку: — Меня пригласил Борис. Он мне отдал перстень, просил вернуть в пятницу. К сожалению, я не смогу вернуть ему. Думаю, Борис бы не стал возражать, если я отдам перстень новому владельцу.
Елизавета надменно улыбнулась и сделала шаг ко мне. Я к ней подошла. Она скривила губы, глядя на окружающих, и уже протянула ко мне руку, когда я одним движением сдернув перстень, сунула его на палец Глории. Она удивленно оскалилась на меня, загородив от всех.