Вампирша

Леви Ариана

Да, вампирская баня отличалась разительно. Во-первых, Ильга сделала новое открытие — вампиры не потеют! Вообще! Во-вторых, вампиры всё-таки, несмотря на это, получают определённое удовольствие от бани, отчасти основанное на ностальгии. Ну и действительно — все ощущения ярче. Пар очень приятен коже, а удары веником должны быть такой силы, чтобы оставались маленькие царапины — они тут же начинают регенерировать, создавая почти такой же эффект, как для человека — прилив крови к местам ударов. В общем, баня по-вампирски Ильге понравилось. На выходе Ариза поднесла ей стакан охлаждённой свиной крови, которая приятно контрастировала с горячим паром, который Ильга вдыхала в бане. Словом, Ильга вдруг поняла, что простые человеческие удовольствия никуда не делись из её жизни, хоть та и поменялась так резко и так кардинально. Сейчас она впервые могла расслабиться, не ожидая каждую минуту, что кто-то её найдёт, или что она сама сорвётся и нападёт на кого-то. Здесь Ильга была среди таких же существ, как она сама, тут она могла не контролировать себя и окружающее пространство каждую минуту. Да,

пожалуй, сейчас она понимала, о чём говорил старейшина. Это действительно было убежище — островок безмятежности и спокойствия, место, где вампиры могли просто быть собой, ничего и никого не опасаясь. Это расслабляло и вдохновляло, вселяло надежду.

Часть 2. Глава 11. История Биллис

Уже дня два Ильга гостила в вампирской деревне. Она успела пообщаться с Биллис и её мужем, Корином. Вид беременной вампирши произвёл на Ильгу неизгладимое впечатление: одно дело — видеть маленьких вампирят и знать, что они были не обращены, а рождены, и совсем другое — воочию видеть то, что всю жизнь считала невозможным. Вампир и беременность, подумать только! Стереотипы рушились окончательно и бесповоротно.

Беседа с Биллис подтвердила догадки Ильги о том, что ключевую роль в выборе питания играет то, чью именно кровь вампир пил первые недели после обращения, а чаще — то, чью кровь он попробовал первой. Потому у всех вампиров-людоедов практически не было шанса перестроить своё питание. По словам Биллис, это сложнее, чем слезть с наркоты — а она знала, о чём говорит, ведь она прошла и через то и через другое. Её человеческая жизнь не сложилась: родители были наркоманами, сама она попробовала наркотики в десять лет, а с двенадцати уже плотно на них сидела. Деньги на наркоту добывала воровством, попрошайничеством — да любыми доступными способами. Несколько раз, уже в более сознательном возрасте, пыталась бросить — но безрезультатно. Её хватало максимум на пару месяцев, в течение которых она пыталась устроиться на работу, наладить как-то свою жизнь, но потом малейшая неудача — и она обращалась к проверенному годами средству ухода от реальности. И всё начиналось заново.

И вот когда она, обдолбанная, валялась в одном из злачных мест после очередного срыва, её и нашёл вампир. Он, видимо, хотел подпитаться от того, кого не будут особо искать — вот и заглянул в наркоманский притон. Пил он неаккуратно, явно не рассчитывая оставить девушку в живых. Однако Биллис выжила и стала вампиром. Правда, поняла это не сразу. Когда от очередной дозы наркотика она не почувствовала никакого эффекта, то отправилась к хозяину притона разбираться, что за лажу он ей подсунул. Тот клялся, что всё высшего качества, и он никогда бы не стал бодяжить для постоянных клиентов. И в этот момент Биллис накрыло безумие превращения. Тот барыга и все обитатели притона стали её первыми жертвами. Когда очнулась через трое суток и увидела, что сотворила, Биллис поняла наконец, кем стала. Открытие привело её в ужас: хоть её прошлое не было безоблачным и невинным, но до этого людей ей убивать не приходилось. Даже когда не хватало на дозу, у неё всегда стоял внутри стоппер, ограничивающий допустимые действия: она могла украсть без особых угрызений совести, но ни в коем случае не убить. И тут она осознаёт, что встряла круче, чем с наркотой, которая на неё теперь не действовала вообще. Биллис пыталась бороться, есть обычную еду, но раз в несколько дней ей всё равно была необходима кровь. Тогда она вооружилась вакуумными бутылками и стала ходить по наркоманским притонам — сцеживать кровь у таких же обдолбышей, каким ещё недавно была сама. Не брезговала и кровью уснувших на улице пьяных. Но никого не убивала, брала крови ровно столько, сколько нужно было для пропитания и не больше, чем человек мог потерять без явного вреда для здоровья. Обращать она тоже никого не хотела, потому не кусала, а пользовалась медицинскими иглами для вакуумных пробирок — благо знания о том, как правильно иголку в вену втыкать, у неё были, как-никак — наркоманка со стажем. Кто бы мог подумать, что эти знания пригодятся в таком ключе.

Со временем Биллис познакомилась с другими вампирами — кто-то был таким же гуманным и аккуратным, как она сама, кто-то не заморачивался моральными аспектами и последствиями своей трапезы. От одного из «гуманных» вампиров она и узнала, что есть такая община в горах, где вампиры живут без человеческой крови. Сам он тоже пытался сменить диету, но у него ничего не вышло. А для Биллис это был шанс — шанс на нормальную жизнь без зависимостей. Её до смерти достало, что она не управляет сама своей жизнью, что это за неё делали сперва наркотики, а теперь вот — тяга к человеческой крови. Именно твёрдое желание изменить свою жизнь, взять её, наконец, в свои руки, помогло пережить «ломку» отказа от человеческой крови и переход на свиную. Было тяжело, несколько раз Биллис думала, что сорвётся или умрёт, но помогало то, что поблизости не было людей, зато были животные в большом количестве. Да и новые соседи поддерживали и помогали чем могли. Особенно Корин. Отчасти именно благодаря его вере в неё, она и справилась. До сих пор никто в неё не верил, даже родители, которым вообще не до неё было. А такая вера сильно поддерживает и воодушевляет. При этих словах Биллис улыбнулась мужу, тот улыбнулся в ответ, обнял и поцеловал её. Ильга отвернулась, ей было неловко смотреть на нежности супругов.

Когда рассказ был окончен, Ильга искренне поблагодарила Биллис: она понимала, что так открыться постороннему человеку — это дорогого стоит, и в душе тоже восхищалась силой духа молодой женщины, которая столько пережила, но смогла обрести своё счастье и

воплотить свою мечту. Однако самой Ильге этого было бы мало. Личное счастье, семейная идиллия — для неё это не цель жизни, а, скорее, приятное дополнение. Ильга не могла бы по-настоящему с головой окунуться в семейную жизнь, игнорируя то, что происходит в мире. Она бы никогда не смогла перестать бороться с несправедливостью, поэтому и профессию себе такую выбрала, да и Джоус её привлёк по той же причине: он понимал и разделял это её стремление. Ей нужен был мужчина, который, в первую очередь был бы её другом, напарником и единомышленником, а уж потом — любовником и отцом потенциальных детей. Ей нужен был не мужчина-защитник, рядом с которым она могла бы побыть маленькой слабой девочкой, ей нужен был мужчина-партнёр, товарищ, равный ей. Ильга не знала, насколько подходит Джоус на эту роль, но теперь это было и неважно: между ними сейчас огромная пропасть, ведь теперь она вампир, а он остался человеком. И, даже если ей удастся его убедить, что вампиры далеко не такие, как они думали раньше, это мало что изменит. Кстати, интересно, а вампиры могут иметь потомство с людьми, или они теперь — разные виды? Этот вопрос Ильга решила задать старосте при встрече. В самой деревне людей не было: даже те, кто встретил свою любовь в городе, прежде чем поселиться здесь, обратили своего партнёра. Это одно из правил общины: никаких людей, сюда могли приходить только вампиры, и то не все, а только те, кто будет придерживаться остальных правил, в том числе и по питанию.

Часть 2. Глава 12. Вампирский праздник

Сегодня в деревне был праздник — День Первого Урожая. Все вампиры, от мала до велика, собирались на главной площади, в сумерках уже вовсю горели костры. По периметру площади стояли столы с различной снедью, кровь лилась рекой — в том смысле, что её было много среди других напитков, а не в том, в каком обычно используется это выражение. Вино тоже было, хоть на вампиров оно и не действует опьяняюще. Желающим вспомнить состояние опьянения предлагали раскурить какую-то трубку с травами, вроде как собранными в горах. Ильга отказалась, с одобрением заметив, что таких желающих — немного. Она и будучи человеком не любила алкоголь и, тем более, другие затмевающие сознание вещества. В её работе было необходимо в любую минуту сохранять ясность сознания. Хотя дело тут не только в работе.

Было весело. Вампиры танцевали, смеялись, прыгали через костры. Было что-то языческое, древнее, первобытное в этом празднике. Словно заворожённая, Ильга смотрела на кружащих в танце девушек, на отбивающих ритм мужчин: те отдавались музыке и танцу со всей страстью, вкладываясь полностью, словно творили древнее волшебство, словно проводили магический обряд… Ильга встряхнула головой, сбрасывая наваждение. И почувствовала, что её тянет туда, в круг танцующих, ей тоже хочется раскрыть себя в танце, отдаться на волю музыке и тела, отпустить все заботы и стать вихрем или ливнем, или языками огня… Внезапно перед ней возник Лиган.

— Потанцуем? — спросил, протягивая руку.

Ильга с улыбкой вложила свою. Почему бы и нет? Тем более, ей самой этого хочется.

Танец был быстрым, а если учесть вампирскую скорость — стремительным. Кажется, в нём была смесь танго, рок-н-ролла и ещё чего-то. Импровизация. Они подстраивались под музыку и друг под друга, они превращались в стихии, сталкивались и разбивались, и тут же снова начинали набирать силу… Под конец танца Ильга улыбалась до ушей, и было совершенно невозможно сдержать эту улыбку, как и то чувство восторга, что дарил танец. Впервые она веселится в обличии вампира, и находит, что возможностей для получения удовольствия от жизни у неё стало гораздо больше… Лиган улыбается ей такой же бесшабашной улыбкой, что совершенно не вписывается в тот его образ, который сложился в голове у Ильги. Вот он лихо подбрасывает её в воздух, ловит, крутит вокруг себя; на миг её лицо оказывается на одном уровне с его лицом — и Лиган срывает с её губ обжигающий поцелуй. Ильга смеётся, выворачивается из его рук — и тут же попадает в руки незнакомого вампира, который тоже начинает её кружить. Через какое-то время ей кажется, что она перетанцевала со всем мужским населением деревни, и не по одному разу: по-крайней мере, Корин и Лиган оказывались с ней в паре дважды, при этом старший сын старейшины успел украсть у неё второй поцелуй. Усталости никто не чувствует, танцы сменяются один другим, все кажутся весёлыми и пьяными — пьяными от переполняющего веселья, от ощущения свободы и беззаботности, от чувства общности и сопричастности. Ильга чувствовала, что запомнит этот праздник на всю жизнь.

Наконец, она тихонько выскользнула из круга и присела за стол рядом со старейшиной и его женой.

— Как тебе праздник? — тихо спросил старейшина. Они давно уже общались на «ты».

— Я его не забуду, — также тихо ответила Ильга.

— Знаешь, чему он посвящён? Нашему первому урожаю на этой земле. Мы тогда только собирались в общину, только начинали обрабатывать землю, завели первых животных. И осенью сняли первый урожай. Ты знаешь, что мы не нуждаемся в человеческой пище. Для нас этот праздник не имеет ничего общего с выживанием — мы празднуем нечто совершенно иное. Как думаешь, что?

Ильга подумала, потом предположила:

— Вы празднуете то, что смогли жить нормальной, человеческой жизнью?

— Почти, — усмехнулся старейшина, — но в целом смысл похож. Наш первый урожай — результат нашего труда, доказательство того, что мы — не монстры и не паразиты, что можем быть теми, кем хотим быть сами, можем делать что-то полезное. Это праздник нашего самоосознания, Ильга. Вампиры не хуже людей, другие — да, но мы не меньше их заслуживаем право на жизнь, на семью, на то, чтобы приносить обществу пользу.