Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2
Шрифт:
И вдруг меня осенило. Снова слетав к столу, я вернулась на диван с карандашом в руке.
— Древние исходили из принципа симметрии и представляли, что в подземном мире такое же количество уровней, как и на небе, — я торопливо начертила на обратной стороне листа линию, под ней другую, более короткую, под ней третью, и так далее, пока не получилась сужающаяся к низу трапеция из семи линий. — Семь уровней небес соответствуют семи уровням преисподней. Как зеркальное отражение.
Под последней самой короткой линией я начертила ещё семь — каждая последующая длиннее предыдущей, а пространство между двумя самыми
— А между ними — центр, точка равновесия, место, где сходятся два мира. С незапамятных времён считалось, что ворота в потусторонний мир расположены в центре вселенной, а обозначением этих ворот служит лабиринт — символ мистического путешествия души…
Я вскинула на Патрика загоревшийся взгляд.
— Понимаешь? Здесь всё произойдёт! Они вырвутся из пекла через этот самый призрачный лабиринт, который ты видишь!
Но воодушевление тут же улеглось. Перевернув лист, я снова уставилась на рисунки и досадливо пробормотала:
— Знать бы ещё, где он находится.
— Я буду внимательнее в следующий раз, — горячо пообещал Патрик. — Обычно я хочу, чтобы это поскорее закончилось. Но сейчас я постараюсь, честное слово…
Улыбнувшись, я погладила его по густым рыжеватым волосам.
— Ты и так очень помог. Может, это всё же смягчит брата Клеомена, и он передумает тебя наказывать.
Лицо Патрика стало пунцовым. В предрассветной тишине раздался мерный звон колокола, и я легко поднялась с дивана.
— Передай брату Клеомену, что я хотела бы с ним поговорить. Скажи, это важно…
— Значит, ты придёшь следующей ночью? — выпалил Патрик.
Всё ещё пунцовый, он смотрел на меня блестящими светло-зелёными глазами, и я устыдилась своей недавней реакции на его присутствие и раздражения, которое вызывали во мне его робкие попытки приблизиться. Маленький отпрыск демона наверняка чувствовал свою непохожесть на других. Благодаря мне он узнал о причине этой непохожести, причём не самым щадящим образом. Но вместо того, чтобы испытывать злость и неприязнь в ответ на мою враждебность, Патрик, скорее всего, видел во мне существо, способное понять его лучше, чем окружавшие его люди. Ведь я приходила из мира, посылавшего ему мучительные видения, из того же мира, в котором обитал его "отец"… Я протянула ему исчёрканный линиями листок.
— Обязательно. А ты отправляйся спать, иначе следующей ночью придётся удерживать тебе веки пальцами.
Патрик засмеялся, и я удивилась, как вообще могла так долго считать его порождением тьмы?
Убравшись из монастыря, я подумала тут же отправиться к отцу Энтони. Беспокоить его лишний раз не хотелось, но в то же время мне не терпелось поделиться с ним открытием. Может, преподобный отец даже догадается, что это за место, отмеченное призрачным лабиринтом, где встречаются земля и небо… И я набрала его номер. Однако, не успела я произнести приветствие, как отец Энтони меня перебил:
— Я сам собирался вам звонить. Нам нужно поговорить, я буду ждать вас здесь, в саду, как только сядет солнце.
Сад, засаженный кустами дрока, раскинулся вокруг небольшого двухэтажного дома, в котором жила вдова. Я сразу увидела фигуру отца Энтони, почти скрытую за гроздьями жёлтых похожих на бабочек цветов. Расположившись на скамье, он перебирал какие-то записи
— Простите, что так настаивал на немедленной встрече, но, то, что я хочу сообщить, очень важно. Число 24 — я, наконец, понял, что оно означает!
Он торопливо разложил листы.
— 24 старца с золотыми венцами на головах, окружающие Престол и славящие Господа нашего…
— 12 ветхозаветных пророков и 12 апостолов Нового Завета, символизирующие человечество, — кивнула я.
— Обратите внимание — число 24 в видениях Патрика всегда возникает рядом с принесённым в жертву телом и столбами, вокруг которых обвились змеи. Я долго не понимал этой очевидной связи: жертва, ворота в потусторонний мир и число, олицетворяющее человечество!
Словно вспышка молнии, догадка поразила и меня:
— 24 человеческие жертвы, чтобы открыть ворота и выпустить демонов в мир людей…
Отец Энтони порывисто тряхнул листами:
— 24 человеческих сердца, если верить этим изображениям.
— Но людей они тронуть не смеют. В отличие от мне подобных…
В глазах отца Энтони промелькнул вопрос, и я рассказала то единственное, что до сих пор от него утаивала:
— Когда в наши вены вместе с кровью вливается жизнь жертвы, сердце бессмертного начинает биться, как у живого. В этот момент нас можно убить — поразив в сердце. Или же просто вырвав его из груди… Вот для чего полудемоны охотятся за бессмертными. Им нужны наши сердца — 24 трепещущих, истекающих кровью сердца, которые дадут демонам возможность беспрепятственно проникнуть в этот мир, не причинив вреда ни одному человеку…
Лицо отца Энтони побледнело.
— Нужно выяснить, когда именно у Патрика начались видения. Уверен, что каждое видение — это очередное сердце, вырванное из груди вам подобного. Судя по всему, они приносят по одной жертве в месяц…
— Нужды это выяснять нет. Видения у Патрика начались чуть больше года назад, и я готова биться об заклад, что последняя 24-ая жертва будет принесена до ночи ноябрьского полнолуния этого года.
— Ноябрьское полнолуние? Но вы ведь не имеете в виду ночь Самейна? Самейн никода не выпадает на полнолуние.
— Нет, я не имею в виду Самейн. Он в сравнении с этим — забава, бал теней…
Я вспомнила мучительную неизвестность и лихорадочное чтение рукописей в компании отца Фредерика несколько месяцев назад, когда Доминик последовал за Диким Охотником и я не знала, увижу ли его вновь. Кто мог подумать, что приобретённое тогда знание пригодится мне сейчас…
— Ноябрьское полнолуние отмечает начало тёмной половины года в мире людей — время, когда ворота в потусторонний мир закрываются, и его обитатели остаются запертыми в нём до майского полнолуния. Недаром все праздники мёртвых отмечаются именно в светлую половину, с мая по ноябрь: Розалии[1] в Средневековой Европе, кельтский Самэйн, el Dеa de Muertos[2]… В эти месяцы духам разрешено ненадолго покидать свой мир и появляться в человеческом. Демоны остаются запертыми в своём измерении, но если до ночи ноябрьского полнолуния в жертву будет принесено последнее 24-ое сердце, ворота распахнуться и для них. Если в ночь полнолуния они вырвуться в мир людей и совершат массовое жертвоприношение — нас всех — то последняя сдерживающая их окова падёт, и они освободятся…