Вампиры в Москве
Шрифт:
— Давайте перейдем в комнату — там и поцивильнее будет, и музыку приятную послушаем.
— Давайте, мне все равно.
Ловко подхватив бутылку, бокалы и закуску, Ерофей проводил гостя в комнату. Не очень понятно, что имел ввиду Ерофей, называя ее более цивильным местом, чем кухня. Тараканов не бегало, зато на письменном столе валялись вонючие носки, скомканное и неубранное постельное белье пробуждало явно не эротические ассоциации, а картонных коробок стояло даже больше, чем в прихожей.
Ерофей
(— ну почему же все так не удобно?! не похоже, чтобы все для «блага человека», хотя, он ведь не человек…)
Затем хозяин вставил компакт-диск в модный музыкальный центр и, с видом Эдисона, включающего свет в первой лампочке, нажал на дистанционный пульт.
Замигали огонечки и из двух динамиков, слишком мощных для такой небольшой комнаты, томный женский голов начал умолять невидимого друга:
Привези, привези, мне коралловые бусы
Мне коралловые бусы из-за моря привези…
Через минуту этой музыкальной тягомотины Раду скривился, не скрывая своего неудовольствия. Песня ему определенно не нравилась — похоронный марш какой-то, да и смысла ни на грош:
— Кто автор? — строго спросил он.
Ерофей авторов песни не знал, ибо мало интересовался отечественной эстрадой. На обложке компакт диска, суетливо извлеченной из пластмассовой коробочки, он прочел:
— Львович и некто Николаев.
— Кастрировать бы их за такой поганый шансон!
— Это еще хорошая песня, вот другие…
— Не хорошо, не хорошо. Мне нравится другой музыка.
— И какая?
— Из современных?
— Из современных.
— Из современных я обожай Блэк Сабат и Оззи Осборн. Одни названия композиций просто восхитительный: Шабаш ведьм, 666, Кровь и смерть и, даже, откушанный голова летучей мыши. Супер. Кстати, давным-давно, если долго всматриваться в камень, вставленный в амулет, возникал силуэт летучей мыши. Ностальгия…
— У меня нет такой музыки, — расстроено произнес Ерофей. Завтра у приятеля спрошу, известный меломан, неплохую фонотеку имеет.
— Да бог с ним, с завтра. Завтра может быть и коммунизм построят и царство Божие на земле, но до завтра нам не дожить. Так ведь?
Раду, то ли соболезнуя, то ли ободряя похлопал услужливого хозяина по плечу. Тот не особо вник в тайную суть каламбура, но согласно кивнул:
— Не дожить…
— Так вот, у меня уже сегодня есть кое-что получше, даже чем Оззи, кое-что гораздо лучше.
С этими словами и с весьма многозначительным видом гость извлек из саквояжа яркий компакт-диск и засунул его в соответствующее место музыкального центра.
— Вот, ваш земляк, Кирилл Клерон, эмигрант, написал. Купил по случаю в Милане. Сны и тени — очень круто, очень стильно. А у вас такие продаются?
Ерофей
— И о чем это?
— Сейчас слышать. Песня Вой аж за душа берет — так, кажется, у вас говорить. А вот еще Альбатрос, прямо потусторонняя мистика какая-то. Кажется, что паришь над бурным морем.
— Как буревестник?
— Нет, как альбатрос. А это просто шедевра — Звезда Люцифера. Там прекрасный текст: Бойся ночи, мой друг и запри крепче дверь
Процитировав какую-то строчку странный гость нажал на Play и закатил глаза. Судя по его умиротворенному лицу, он получал удовольствие от полившейся в ночь музыки.
(— да, когда он закрывает глаза, так совсем не зловещий, очень даже милый)
В другое время Ерофей с удовольствием бы послушал эту удивительную музыку, быстро заполнившую и, наэлектризовавшую всю комнату, заставлявшую погружаться в себя. Но сейчас было не до сантиментов — ситуация начала выправляться и требовала четкого руления. В руках студента немедленно появилась колода карт. Колода сальная, некоторые уголки надорваны, а руки тасуют коряво, периодически неловко рассыпая карты по полу:
(— пусть думает, что я новичок в этих делах, так, любитель дурачка и дамских пасьянсов)
Не понятно, о чем думал странный гость в этот момент, но колода незаметно перекочевала в его тонкие и холодные пальцы. Ерофей возликовал:
(— клюнул, клюнул, как карась-простофиля на жирного червяка, уже заглотнул приманку!)
Гость поинтересовался:
— Карточный фокус смотреть хочешь?
Ерофей снисходительно кивнул. Конечно, все эти фокусы — детский сад, он и сам десяток знает, но, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось.
Как заправский конферансье, Раду встал на середину комнаты и торжественно объявил свой номер:
— Фокусы-покусы. Впервые в Москве.
И тут началось такое… От снисходительности Ерофея не осталось и следа, ибо он увидел фокусы не детсадовского уровня и даже не академического. Настоящее чудо, полный атас\ Словно по волшебству, словно по мановению невидимой волшебной палочки, карты меняли цвет рубашки, становились только дамами или только тузами, летали по воздуху из руки в руку. Хотя чудеса творились прямо перед носом Ерофея, он, сколько ни пялился, ничего не мог понять, нечего не мог просечь. Трюки становились все замысловатее и в мозгу все неумолимее крутилось: