Вампиры в Москве
Шрифт:
Вслед за двумя мужиками, прячась в тень пыльных березок, из подъезда вышел Раду, чтобы не сводить с них зорких кошачьих глаз:
(— ну, голубчики, вот вы и попались!):
— Мяу!
Перед палаткой двое голубчиков долго о чем-то переругивались, в какой-то момент даже казалось, что подерутся. Водка-то тоже разных сортов, да и закуска… Изобилие, мать ее! Но вскоре консенсус оказался достигнутым и ободранный мужичонка, внимательно изучив наклейки на бутылке, удовлетворенно засунул ее в сетку типа авоськи. Однако, чтобы приятно позванивало, бутылок должно быть минимум две!
Поздний
Выпивать решили не в душном бомбоубежище, а на парапете набережной — и романтичнее, и на свежем воздухе больше влезет. А по бутылке на нос(рыло), не бог весть что, но все-таки прилично. А оставлять нельзя ни капли, ибо дурная это примета.
Ровно под прямым углом, чтобы путь короче, приятели пересекли проезжую часть, посетовали, что далеко до лавочки и начали процесс стоя( так, кстати, больше влезет).
Выпивать на двоих можно по разному, используя несколько общеизвестных и популярных схем движения горячительного напитка в жаждущие глотки. Можно поровну разливать в стаканы, да стаканов нет. Имеется ввиду нормальных, стеклянных, а не позорных, пластиковых. Можно из горла по очереди, но тогда неминуемы споры — кто больше глотнул, кто больше слюней пустил. Поэтому, если две бутылки на двоих, лучше каждому пить из своей — ими и чокаться можно, как стаканами. Конечно, столь важного для попойки чувства коллективизма убавляется, но всегда чем-то приходится жертвовать.
После первых ста пятидесяти начались задушевные рассказы из жизни, куда более откровенные, чем в первый раз. Ганин поведал про Ирчика, про академиков, которым хочет насолить… Сознательно умолчал лишь про ВСТРЕЧУ, дабы Василь не посчитал его умалишенным.
Василь не умолчал ни о чем. Болтал без умолку, лишь изредка позволяя собутыльнику вставить словечко — он ведь и нуждался именно в слушателе. В паузах между речами он затягивался Беломором и прикладывался к горлышку. Пил Василь, как более алчущий и тренированный, существенно активнее, Ганин же основательнее налегал на колбаску. Его организму, истощенному дурацкими событиями последних недель, срочно требовалось мясо, хотя бы слегка бумажное. Когда Василь уже опустошил свою бутылку и огорченно стряхивал последние живительные капельки на язык, Ганин находился еще в начале питейного пути. Одному этот путь не осилить, вот и позвал попутчика.
Василь необычайно воодушевился предложением:
(— и все-таки чудак-человек попался, ну где это видано, чтобы свою долю беленькой отдавать?! пил тут давеча с одним шизиком, так тот чуть финкой не пырнул — показалось, с пьяных глаз, что себе больше наливаю):
— Благодарствую. Но только за твое здоровье. Живи тыщу лет!
— Спасибо, друг!
НАПРАСНОЕ ХВАСТОВСТВО
Чем тебя удивить…
Может, смертью своей?
Но, кончен бал, хорошего понемножку, пора и домой. Уже и
Взяв под руку дружка, он не очень твердо, но вполне уверенно, пошел до дому. Так он теперь называл убежище — домом, ибо домашний он все-таки человек, не может долго жить без своего угла. Это так кажется, разгуляй поле, все трын-трава, а потом понимаешь смысл жизни — сидеть на мягком диване в махровом халате, пить горячий кофе и смотреть телевизор. А если есть дом, должна быть и семья. И Ганин, да не подумайте ничего дурного, чем-то подходил под это определение.
Уже в убежище, Василь решил продолжить потребление горячительных напитков — не хватило самой малости для полного кайфа. А под топчаном у стены заначка спрятана, а разве бывает заначка у алкаша? Вот то-то!
Вместе с возлияниями продолжилась и беседа. Василь панибратски хлопал Ганина по плечу, называл коллегой и дружбаном и всячески демонстрировал их равенство и братство. Ганину это не нравилось — да, волей судеб он попал в неприятную ситуацию, да, благодарен за гостеприимство, но все-таки они с Василем из разных социальных групп, из разной жизни. Разве не видно, что разных полей ягоды?!
Но, как не стремился Ганин провести грань, это не получалось. Никак не хотел Василь завидовать уютной квартирке, куда скоро вернется Ганин, не хотел завидовать его «активной» переписке со светилами науки( тут Ганин наврал), ни упоительному траху с соседкой Розочкой — красавицей и умницей( тут Ганин наврал вдвойне). На все эти «богатства» и на их «счастливого» обладателя Василь смотрел, как на ребенка, гордящегося своими сокровищами — цветными стеклышками и пластмассовыми бусинками. Он-то знал толк в настоящих, истинных ценностях.
Гордый и даже заносчивый вид этого неудачника, этого конкретного отброса общества; уже просто бесил Ганина. Ерунда, конечно, но обидно, что не хочет проклятый бомж признавать его социальный приоритет. А ведь он почти великий ученый!
— Василь, а ты знаешь, например, из каких частей состоит глаз?
— Какой еще глаз?
— Обычный человеческий глаз.
— Не знаю. Глаз и глаз.
— Неправильно. Глаз состоит из сетчатки, роговицы, глазного яблока. А ты знаешь, как работает печень?
— Слушай, плевать я хотел на печень. Работает и пускай работает, пока не отвалится.
Да, в такой ситуации без хода ферзем, приводящим сразу в дамки, не обойтись:
(— ну ладно, Рептилия, а что ты скажешь на мою историю? хоть разок с тобой случалось что-нибудь подобное?)
Действительно, мало кто может похвастать укусом вампира, а Ганин мог. Вот он, рядом с шейной веной, след от зубов. Слава богу, еще не зажил.
Рептилия слушала удивительную историю, открыв жабры и даже забывая прикладываться к заначке. Когда речь зашла об амулете, сорванном смелым биологом с груди двухметрового монстра, Ганин решил окончательно добить собеседника, послать в нокаут: