Вампиры [Vampire$]
Шрифт:
Она знала, проведя несколько минут в своем маленьком укрытии — скрываясь от Дэйла — разговор происходил на террасе, в нескольких футах от нее. Но она на самом деле не обращала внимания. Теперь, когда зазвучал этот голос, она начала прислушиваться.
Секс. Они говорили о сексе. О разнице между мужчинами и женщинами. О том, что нужно каждому. Что нужно женщинам. Чего женщины жаждут. Что они должны были получить. Освобождение. Несдержанность. Разврат. Проникновение.
Глядя на лица в комнате мотеля… Глядя в лицо Феликса, теперь, такое близкое ей, его глаза, нежные, но такие проницательные…
Она просто не знала.
Должна ли она
Она не знала.
Она не знала, сможет ли она описать, как это было, сидеть там на террасе и переносить эти ужасные, грязные слова, летящие к ней сквозь ночь. Окружающие ее. Ласкающие ее. Подталкивающие ее. Слова, которые он использовал были настолько непристойными и его описания настолько графичными. Никто больше не разговаривал кроме него, теперь, на всей террасе залитой электричеством, потому, что это было возбуждающе. Она не могла в это поверить. Никогда в ее жизни, никто не говорил такие вещи в ее присутствии. O, она знала слова. Она знала, что они значили — каждая школьница знала слова. Но слышать, как они используются, чувствовать их направленными в свою сторону.
И чтобы они были столь эротичными. Показывающими то, что он описал так ясно. Понятными так хорошо.
Леди и шлюхи, о которых он говорил. О разнице. О необходимости того, чтобы леди были обоими. О том, что опытный мужчина знает, что сделать со своей леди за дверью спальни, освободить ее от титула, от ее куртуазного поведения. Дать ей возможность изваляться и пресмыкаться и сиять.
Она не могла понять, как такие разговоры могут повлиять на нее так. Но так было. Так было. Она была там — сидела там, на самом деле — на краешке своего маленького кресла, задыхающаяся, со вздымающейся грудью… Потому, что она, казалось, понимала это. Она, казалось понимала, что такое освобождение, что он имел в виду эйфорический экстаз. И когда он продолжал и разворачивал свои картины и образы, она видела, как ее собственная кожа светилась, ее собственные пальцы скрючивались, ее собственные бедра чувственно раздвигались и…
Боже, помоги мне! Что происходит?
Она не рассказала о деталях Команде. Она этого не сделала. Она посмотрела на это, словно сквозь стекло и поспешила прочь, и она знала, что она не встретилась с их глазами — его глазами — тогда она заставила себя посмотреть и его пристальный взгляд был неотрывным и она поверила, что он знает, что она умолчала о чем-то.
И она поверила, что он знает, что это было.
Это случилось, когда она решила, что не может больше слушать, что все начало осуществляться, что вещи засвистели и начали закручиваться вокруг нее в спираль, что ее жизнь стала рикошетом…
Что ее душу начали зажимать в тисках.
Голос на какое-то время приостановился и она встала, спонтанно, со своего кресла, привела себя в порядок и удалилась и от этого безумия и спертого воздуха, оставшегося от молчания и шагнула вокруг возвышавшегося растения к раздвижной стеклянной двери библиотеки — она смогла сделать это! Просто шаг за шагом и никто не увидит ее и даже не узнает, что она была там…
И другой голос внезапно оживился и это был голос, который она знала, знала хорошо — всегда знала — и она ничего не смогла поделать с собой. Шагнув, она повернулась и наклонилась, ее пятка зацепилась и она просто влетела в это ужасное растение, ударяемая по плечам ветвями и листьями со всех
И она подняла глаза и увидела, что это была… Китти!
Китти и другие девушки с которыми она выросла. Там были Пэтти и Дебра и… O Боже! Смущение, потому, что это не просто треск поломанного кустарника, это было видно по их лицам, горящим мечтательным взглядам потому, что они слушали этот Голос, тоже, и их лица раскраснелись и их грудь вздымалась и она знала, что они могли видеть ее собственный румянец..
И, Боже мой, если Китти была здесь, это значит…
— Даветт, — сказала Китти вновь, — ты помнишь Росса Стюарта.
И он был там, нависая над ней, его черные кудрявые волосы и кожа, белая, словно слоновая кость и черные глаза, глубокие, как вечность он взял ее свободную руку в свою и проговорил, с опасной кривой улыбкой, — Даветт! Как часто я думал о тебе.
И затем было так. Ее огни погасли. Она упала в обморок.
Ей потребовалось некоторое время, прежде чем она поняла, что произошло дальше. Росс, должно быть поймал ее, когда она падала.
И хотя она отключилась только на секунду, она увидела то, что казалось сном — кошмаром — или бегом через какой-то ужасный, мокрый, каменный лабиринт с кем-то, кого она никогда не видела, но знала, что это Росс Стюарт, быстро идущий подле нее и смеющийся.
Но когда она очнулась, она еще даже не достигла пола, и Росс Стюарт все еще держал ее в объятиях, с глазами, буравящими ее насквозь, и она запаниковала, и она бросилась ему на грудь и в объятия, и она закричала.
Звук ее собственного голоса окончательно привел ее в чувство, затем и Китти наклонилась над ней говоря, — Даветт! Дорогая! — И как Росс поставил ее на ноги — с такой легкостью! — и она увидела, как лица всех присутствующих на террасе повернулись, чтобы посмотреть на эту сумасшедшую женщину, она была так унижена, она хотела провалиться сквозь землю.
И потом — Стюарт! Что это ты с ней делаешь? — прозвучало и она узнала голос Дэйла Бойджока, подлинного мачо, и увидела, что он пробирается к ней, и она закрыла глаза и подивилась, Неужели становится еще хуже?
Весьма вероятно.
Росс, все еще поддерживающий ее — опять, с такой легкостью! — перехватил ее левой рукой и повернулся лицом встречая Дэйла и сказал, — То, что я с ней делаю, насколько это касается тебя, это всего лишь я чертовски хорошо ухаживаю.
Это была предназначавшаяся ему издевка — все эти люди наблюдали за ним — и это сработало. Дэйл ринулся вперед, его правая рука начала движение, и Даветт прошептала, — Дэйл! Нет! — но ее дыхание пресеклось и ее голос не был услышан и в любом случае было уже слишком поздно.
Правая рука Росса перехватила и обвилась как змея вокруг запястья Дэйла и быстро задержала его, и они замерли, уставившись друг на друга, а затем она почувствовала, а не увидела улыбку Росса, когда он начал сжатие и Даветт успела подумать, как странно красивы были ногти Росса полудюймовой длины, прежде, чем он сломал запястье Дэйла.
Росс отпустил запястье, когда Дэйл вскрикнул от боли и отшатнулся назад. Затем шагнул вперед, пока секунду или две Дэйл переводил взгляд, не веря своим глазам, с Росса на свое стремительно опухающее запястье.