Вампиры [Vampire$]

Стикли Джон

— Это было легко, Дэйл, — прошептал Росс так, что только трое могли его услышать. — Хочешь увидеть это снова?

Даветт увидела, как глаза Дэйла широко раскрылись от изумления и растущей ярости, и она увидела это с такой ясностью. Дэйл, который, вероятно, никогда в своей жизни не проигрывал — и конечно же не потому, что это занудная задница, жиголо, Росс Стюарт — просто не мог ничего с собой поделать. И его рык был по настоящему львиным, когда он бросил все шесть футов два дюйма и двести тридцать с лишним фунтов мускулов в своего соперника.

Росс небрежно уклонился влево и смахнул его легким движением, даже не ударил, Дэйл

промелькнул в воздухе в трех футах от него, кувырнулся через перила террасы, и пролетев девять футов, мягко скатился под откос в сады, находящиеся внизу.

Он не очень-то пострадал. Склон был покатым с толстым грунтовым покрытием, и они услышали, как он стонал от боли и шока. Спустя несколько секунд остальные нашли его и объявили, что с ним все o'кей. Но бой закончился. В этом-то и дело.

— Я сожалею, он вынудил меня сделать это, — сказал Росс изумленным зрителям, и его искренность казалась столь реальной, что Даветт почувствовала, что они коллективно принимают сторону Росса.

— Я ужасно сожалею об этом, — затем повторил он ей, глядя сверху вниз.

Только тогда она поняла, что она все еще в его объятиях, и когда она начала отстраняться, он снова заговорил, но на сей раз это был тот Голос.

— Я уверен, — промурлыкал он ей, — у тебя было достаточно волнений для одной ночи. Отнесу тебя наверх, прежде, чем ты заснешь на ногах.

И она чувствовала, что не хочет спать, не так ли? Но теперь перед ней вставали образы мягкой постели и никаких голосов или толпы или музыки, эти прохладные простыни…

— Спасибо, — прошептала она, кивнув им обоим, потому, что Китти вернулась и была рядом с ней, и втроем они ушли, и они легко поднялись по широкой лестнице и прошли по коридору к ее комнатам. Росса, казалось, там не было. Когда Китти помогла ей раздеться, как лунатичке и забраться в постель и лечь.

— Он действительно изменился, не так ли? — было последним, что Китти сказала ей и Даветт увидела радость своей подруги, словно этот вечер искупил ее связь с ним.

Но Даветт слишком устала, чтобы отвечать. Ей показалось, что она смогла кивнуть, прежде чем провалиться в сон.

Но сна не было.

Она не была уверена, что это был настоящий сон. Ей казалось, что она только свет и изменчивый и тихий и мерцающий. Она знала, когда умолк оркестр. У нее было чувство, что вечеринка окончилась и огромный дом опустел. Китти всегда оставалась в соседней спальне, еще со школы, и позже, она была уверена, что слышала, как она разговаривала с Россом и затем были другие глухие звуки и она снова погрузилась в сон, чтобы не слышать.

Много позже, ближе к рассвету, она почувствовала, что кто-то уселся на край кровати и открыла глаза, чтобы запротестовать раз и навсегда. Но она не могла говорить поначалу. Его глаза, казалось, сияли. Его кожа была такой кремово-белой и губы мягко изгибались в улыбке. Его черные кудри сияли в свете, льющемся через ее открытый балкон.

— Ты слышала меня достаточно хорошо сквозь этот куст? — спросил он.

Она лежала на спине, не двигаясь, всю ночь. Теперь она села и выпрямилась.

— Ты имеешь в виду… ты знал?

— Конечно, — тихо ответил он вернувшимся Голосом. — Китти слышала меня раньше. Остальные не имели значения. — Он протянул руку и погладил ее по щеке и ничего, черт побери, как представляется, она не могла поделать с этим. — Нет, — продолжал он, — это все было для тебя.

И кровь вскипела в ней и ее участившееся

дыхание стало хриплым и тяжелым и когда его рука отстранилась, она почти закричала, Что происходит со мной! Когда она почувствовала разочарование из-за того, что он перестал к ней прикасаться. И его кривая улыбка, широкая, во все лицо, расплылась перед ее глазами, и его правая рука снова приблизилась к ней, потирая указательный и большой палец, с ногтями, щелкающими, словно маленький зверек …клик…клик…клик. И она знала, куда, через ее чистую ночную сорочку, маленькая тварь укусит ее. Но она не могла прекратить это, никак. Она не могла прекратить, даже желая этого. И когда, подстроившись под ритм ее дыхания, два ногтя сомкнулись на ее левом соске, причиняя ей нежную боль, она снова лишилась чувств — но не раньше, чем наступила изысканная агония оргазма, сильнейшего, чем она могла себе представить. Сидя там, в этой дешевой, лимонно-зеленой комнате мотеля и рассказывая Команде — рассказывая ему — об этой первой ночи… это был худший момент. Это была не худшая часть ее истории — впереди было много преступлений. Но, тем не менее, это было худшее.

Теперь они знали, что Росс мог доставить ей, что он был всегда в состоянии доставить ей, в любое время, когда ему было угодно. Чувство… унижения. Ощущение быть незатейливой и дешевой. Быть употребленным товаром. Легко употребленным товаром.

Потому, что сексуальная тяга все еще присутствовала. Даже сейчас, вспоминая об этом и возблагодарив Сладчайшего Иисуса, что все закончилось, она почувствовала трепетную страсть всего этого. И другие тоже это почувствовали, это поднималось от всех мужчин, словно пар, кроме Отца Адама, который со своим благочестивым видом, казался высеченным из гранита. Но даже Аннабель была аффектирована.

И она попыталась объяснить это им. Пыталась, потому, что не была уверена, что сама это поняла. Но это было на темной грани полулжи. Полуложь граничит также с полуправдой, да, она знала это. И это был вампирский секрет.

То, что вампир говорил вам, было правдой. Он лгал, когда говорил, что это было все.

Следующий день после вечеринки был одним из величайших дней в жизни Даветт. Позже, оглядываясь назад, она знала, что так было потому, что она провела день, скрываясь от надвигающегося ощущения тьмы; Но, в то время это была сладкая, привычная, знакомая глупость.

Первые дни всех школьных каникул годами и годами Даветт проводила одинаково: шоппинг с Китти. Обычно они ездили с Тетей Викторией в лимузине, и это было так весело, потому, что выезд Тети Виктории к парадному подъезду какого-нибудь места, наподобие Нейман-Маркус, вызывал вокруг поистине удивительную суету торгового персонала.

Тетя Вики была слишком утомлена, чтобы отправиться с ними в тот день, но это не помешало ей разбудить девушек пораньше своим обычным тоном императрицы и приказать — одеться и привести себя в порядок и явиться к столу, леди!

И Даветт любила это, быть поднятой с постели, забегать по комнате, пытаясь собраться, подгоняемая голосом Тети Вики, разносящимся повсюду, по привычке смеясь и хихикая с Китти в прилегающей ванной комнате.

Даветт любила это, потому, что ей не надо было думать.

Думать о прошлой ночи.

Или о нем.

Или о себе.

Или…

Или должна она или нет рассказать Китти. В конце концов, Росс был eе бойфрендом. Господи, что бы Китти подумала о ней, если бы она сказала ей, что…