Ванго. Между небом и землей
Шрифт:
— Я не…
Но Грюнд перебил его:
— Так вот он — ваш секрет. Какое счастье, что наступает время новой Германии, и ее кумирами не будут старые алкоголики, которые прячутся по углам, чтобы напиваться!
Он обвел фонарем винную кладовую. Ванго затаился в темноте, за полками. Грюнд плюнул на пол, отвернулся и начал спускаться по трапу, огорченный потерей добычи, но крайне довольный своим открытием. Досье Эккенера с каждым, днем отягощалось новыми компрометирующими фактами.
— Я не герой, —
Так Хуго Эккенер заплатил своей честью за свободу Ванго.
Прошло два часа, а беглец все еще сидел в темноте, ожидая таинственного сигнала. Конец веревки он обвязал вокруг пояса. В цеппелине стояла тишина.
Ванго так и не покинул свой тайник. Здесь не были слышны даже двигатели. Только баллоны с водородом легонько терлись о брезентовую обшивку, отчего ее швы чуть поскрипывали. Судя по всему, время шло к полуночи.
А внизу Эккенер, проведя пару часов в одиночестве, зашел в кают-компанию, где еще сидели, невзирая на позднее время, несколько пассажиров. К нему подошел капитан Леман.
— Командир, мы и так потеряли массу времени, огибая Францию. Я не понимаю, почему мы все еще летим к югу.
— Я ведь уже говорил вам, капитан: мы идем этим курсом, чтобы отблагодарить доктора Андерсена за то, что он спас жизнь нашему повару.
— Я очень сожалею, — воскликнул Андерсен, — я вовсе не хотел…
Доктор Андерсен как раз и был тем стариком с эспаньолкой, чьи глаза так внимательно изучали все вокруг.
— Но вы же мечтали увидеть Стромболи. Значит, вы его увидите!
— Я…
— Доктор, разве вы не мечтали увидеть вулкан?
— Да, разумеется, командир, но…
— Вы слышите, капитан, он об этом мечтает.
И в самом деле, доктор Андерсен был крайне любознателен, он питал жадный интерес ко всему на свете; целой жизни не хватило бы, чтобы удовлетворить это любопытство. И если бы сегодня ночью ему предложили проверить, плоская ли Земля на обоих полюсах, он согласился бы не раздумывая.
Нет, капитан Леман отказывался понимать своего командира.
В десять часов вечера, к моменту, когда дирижабль должен был круто повернуть на запад прямо над Сардинией, Хуго Эккенер приказал держать прежний курс на юг, чтобы подойти ближе к вулкану Стромболи. Этот странный каприз был настолько несвойствен доктору Эккенеру, что Леман просто терялся в догадках. Как раз перед этим он застал его за чисткой подошв своих ботинок. И вдобавок, выйдя из туалетной комнаты экипажа, Эккенер оставил после себя запах вина, крайне обеспокоивший капитана.
— Но тогда мы прилетим в Бразилию с восьмичасовым опозданием! — умоляюще сказал он.
— Леман, я приказываю вам выполнять мое распоряжение.
Цеппелин
— Внизу Стромболи, командир.
Те из пассажиров, кто еще бодрствовал, были приглашены в рулевую рубку, чтобы увидеть это чудо природы.
Вулкан называли маяком Средиземноморья. На протяжении многих тысячелетий он извергал пламя один-два раза в час. Это багровое зарево Стромболи, высотой около тысячи метров, было хорошо видно издали, в ночной тьме.
Четырьмя годами раньше здесь произошло страшное извержение, унесшее множество жизней, но с тех пор Стромболи вел себя вполне мирно. Этот остров-вулкан высился над морем, а по его склонам лепились хибарки рыбаков, не боявшихся своего огнедышащего соседа.
— Потрясающе! — воскликнул доктор Андерсен, когда очередная багряная вспышка растаяла во мраке.
— Ну, если вам угодно… — ответил Эккенер.
— Что угодно?
— Если вам угодно, мы можем.
— Что мне угодно, командир?
— Доктор желает, чтобы мы подошли ближе к вулкану, — сказал Эккенер пилоту.
Андерсен даже поперхнулся от изумления.
Но тут к ним подошел Леман.
— Командир, сейчас самое время разворачиваться.
— Еще рано, — ответил Эккенер.
— Нам нельзя приближаться к вулкану, на борту баллоны со взрывчатым газом.
— Я лучше вас знаю, что у нас на борту. Идите спать, капитан.
Прошло двадцать минут, и Эккенер приказал глушить моторы.
Потом он велел включить сирену и дать тройной гудок.
Это и был сигнал.
Из кают повыскакивали пассажиры в халатах. Члены экипажа тоже выбежали из кубрика. Люди толпились в коридоре, спрашивая друг друга, что произошло. Но при виде благодушного лица Эккенера все быстро успокоились. Командир хлопнул в ладоши и закричал, подражая голосу циркового зазывалы:
— Прошу всех к окнам! Представление начинается!
Леди Драммонд-Хей не успела найти свои шелковые туфельки. Она прибежала босиком и теперь сидела с ногами в кресле перед широким окном кабины.
— Все в рубку! Представление начинается!
Пассажиры тщетно пялились в темноту, где не было видно ни одного огонька. Немец-коммерсант насвистывал цирковой марш.
Доктор Андерсен, стоявший рядом, был вконец сконфужен тем, что стал причиной такого переполоха.
— Но я ни о чем не просил, — уверял он, тараща глаза за толстыми стеклами очков.
Повар Отто, со свежими синяками на лице, лавировал между пассажирами с корзинкой в руке, предлагая теплые бриоши. Случись Отто умирать от ран на передовой, в 1916 году, он все равно встал бы, чтобы испечь для солдат молочные хлебцы и штрудель.