Ванильный альбом. I
Шрифт:
– Поторопись, ушастый! Надоело ждать. – Рядом с кроватью возникла полупрозрачная чёрная фигура в балахоне, злобно сверкавшая глазами из-под капюшона.
– Пошла прочь, ненасытная. – Ангел быстрым движением прикрыл кота крыльями, повернув своё лицо к Смерти. – Всё никак не нажрёшься! Дай ему немного пожить, у него девятая – последняя.
– Сам виноват, – фыркнула черная фигура. – Мог ещё понежиться в сытости, тепле, заботе. Что мешало?
Кот поморщился:
– Как будто не знаешь.
– Ладно, – добродушно кивнула головой Смерть, – понимаю. Только не затягивай, у меня на сегодня ещё много работы.
Когда фигура исчезла, Ангел, зная о коварстве старушки, ещё немного подержал крылья над животным, затем сложил их за спиной.
Снова наступила тишина. Кот какое-то время лежал, набираясь сил, затем взглянул на Ангела:
– Люди давно потеряли возможность слушать тонкие материи. А может, никогда не умели. Однажды в середине ночи я почуял, что Смерть поставила здесь свою метку, желая вскоре забрать кого-то. Мне повезло, вовремя успел без остатка вдохнуть в себя это послание. Поэтому и заболел.
– Ну и зачем? – Ангел качнул головой и снова погладил кота.
– Мне суждено было вырасти в этой семье, в окружении заботы и ласки. Я не собака и не могу охранять дом или защищать хозяев от бандитов. Но я смог спасти их по-другому. Можно сказать, что это моя плата за возможность чувствовать себя полноправным членом. Только став взрослым, окончательно понял, что дар любви – не только принимать, но и дарить. Врожденный эгоизм не позволял терпеть, когда хозяйка не уделяла должного внимания. Много она от меня натерпелась – и не передать. Особенно бесился, когда оставалась ночевать у подружки или уходила на ночное дежурство. Скучал жутко, ревновал. От злости специально пакостил на видном месте. В те дни, будто бес в меня вселялся. А сколько раз будил под утро, когда проголодаюсь, – и не сосчитать. Голос-то у меня от природы мощный, да и поболтать любил, вот и орал почём зря.
– И как? Тапкам в тебя не кидала? – грустно улыбнулся Ангел.
– Что ты! – Кот тихонько мотнул головой, стряхивая капельку, висевшую на носу. – Она очень добрая. Погладит, поцелует и молча всё уберёт, да ещё и молочка нальёт тёплого. На руках, словно ребёнка малого, таскала. Бывало, специально вёл себя отвратительно, прямо хотелось гадости творить, а она терпела все выходки. Лишь улыбнётся, как ты сейчас, грустно. Я и не знал, что люди могут быть такими добрыми. А доброта – она, мой милый друг, заразительна. Сам чувствовал, как меняться начал. После того как заболел, хозяйка не прекратила за мной ухаживать. Другая бы давно выбросила на помойку как ненужную вещь или усыпила. Тебе ли не знать, сколько хлопот от немощного старика.
Скрипнула входная дверь, и кот устало улыбнулся:
– Дождался…
Сил, чтобы поднять голову, навострить уши, просто не было. Тело практически перестало слушаться, и лишь сердце продолжало работать, потихоньку замедляясь, да открывались лёгкие, насыщая густую кровь кислородом. Только стремление последний раз увидеть любимого человека удерживало кота от желания окончательно закрыть глаза и плыть по течению, навстречу той, что кружила неподалеку в черном балахоне.
Раздались тихие шаги, и в комнату стремительно влетела молодая стройная девушка. Не видя Ангела, сразу бросилась к домашнему питомцу.
– Всё, – кот облегченно вздохнул, – боялся, что не попрощаюсь. Теперь можно и умирать.
Он вытянулся в струну, отдавая себя на волю пелене, застилающей глаза и уносящей куда-то ввысь.
– Ну наконец-то, – ворчливо пробурчала Смерть, возникшая так неожиданно, что Ангел, не ожидавший её появления, вздрогнул.
Последний раз выдохнув, кот замер, уставившись мёртвыми глазами в сторону двери, словно ещё раз, напоследок, хотел увидеть любимого человека.
– Фу, и есть-то нечего, кожа да кости, – недовольно пробурчала старуха, приступая к своей трапезе.
– Не чавкай! – раздраженно прикрикнул на неё Ангел. – Делай свою гнусную работу молча!
– Покомандуй ещё! – фыркнула Смерть, отворачиваясь.
Дождавшись, когда душа животного отделилась от тела и поднялась повыше, Ангел встал:
– Ладно, мой пушистый друг, полетели к Творцу, пусть он решит, как с тобой быть. А я замолвлю словечко.
– Ты же знаешь, я атеист, – улыбнулась душа, ощущая необычайную лёгкость.
– Ему не важно, веришь ты или нет. Он просто есть.
– Тогда полетели! Свой шанс один из девяти я вытащил. Поэтому и счастлив!
Ангел аккуратно подхватил в руки душу умершего животного, прижал к себе и, шумно взмахнув широкими крыльями, взлетел туда, где после дождя бывает радуга…
Навсегда оставляя дом, кот в последний раз взглянул туда, где рыдала над телом вернувшаяся девушка, обильно поливая глазами серую шерсть.
В коробку с телом любимого питомца хозяйка положила маленькую игрушечную мышку, с которой так любил играться большой серый кот с завораживающими зелёными глазами…
День Победы
– С праздником! – весело смеясь, шумная компания деревенской молодежи поздоровалась со старым Саньком по кличке Рыжий, который в этот день цеплял на свой пиджак награды и не спеша шёл в школу, куда его приглашали каждый год. Сам Санька не любил рассказывать о своих подвигах, предпочитая скромно стоять в сторонке, пока молодая завуч торжественным голосом рассказывала о заслугах полного кавалера ордена Славы.
Невысокий старик с когда-то пышной, а сейчас уже сильно поседевшей шевелюрой, улыбнулся ребятам и, приосанившись – знай, мол, наших, – кивнул им, продолжая свой путь.
Насмотревшись в молодом возрасте ужасов войны, много раз ходивший по самому краю жизни, он не любил пышных празднований, которые пугали своим шумом, бравурностью, стремлением превратить прошлую реальность в миф. На обратном пути, зайдя в магазин, Санька прикупил бутылку водки, чтобы вечером, за ужином, помянуть товарищей, навсегда оставшихся лежать по братским могилам, разбросанным от Сталинграда до Берлина.
А весёлая ватага молодых парней и девчонок, радуясь жизни, весне и праздничному дню, вскоре оказалась на залитой весенним солнцем небольшой полянке, где любила собираться, дружно отмечая различные события.