Ванильный запах смерти
Шрифт:
– Вы не курите? – спросил ее Василий, когда они миновали ворота и направились к реке.
– Нет, не курю, – пожала плечами Люша.
Раскаленное солнце, будто подтаивая, оседало в пену сливочных облаков. Воздух звенел от комариной суеты. Река, открывшаяся из-за деревьев стальной стрелой, доносила сюда, наверх, свежесть и запах тины. Люша поежилась. Она не любила глубины и пугающего водного простора. Хоть Москва-река и была в этих местах не слишком широка – не более пятидесяти метров, сильное течение несло ее воды в нескончаемую
– Надо было у Зули пахитоской разжиться, – подосадовал Василий. – Я бы сейчас посмолил! Хотя в жизни всего раз пять брался за сигареты.
– Как день убавляется. Девяти нет, а солнце почти село, – отозвалась Люша, будто и не слыша тирады Говоруна.
– Что вы хотите? Двадцатое июля! Двенадцатого числа «Петр и Павел час убавил». Послушайте, Юлия, давайте расшаркивания оставим и перейдем к делу, если, конечно, оно у вас есть.
Вася звонко хлопнул себя по шее, отогнав комара. Впрочем, на него немедленно налетело еще трое.
– Знаете, Василий, а вам и вправду что-то угрожает, – рубанула рукой Люша. Она подхватила с земли куцую веточку и начала отмахиваться ею от назойливой мошкары.
– Это еще почему? – зло спросил Василий.
– Да потому что вы нервничаете. О сигаретах вон думаете. Даже делая поправку на ваш темперамент, я не могу игнорировать сей непреложный факт. Вопрос! Важнейший на сегодняшний день: что вам сказали местные власти по поводу гостиничного бизнеса? Вернее, не так. Что они предложили неприемлемого для вас?
– Наш пляжик. – Василий остановился, указывая вниз, на песчаный пятачок у реки. – Со смехотворным заборчиком. Правый край, как видите, завалили малолетние аборигены.
Жиденькая сетка-рабица обозначала весьма символичные границы частного пляжа, но и с ними не намеревались мириться «местные».
– Вы тут чужой, как чужой и ваш пляжик для деревенских мальчишек с той стороны. Не страшно им, кстати, плавать сюда по такому течению?
– А бог их знает. Еще о деревенских думать. А власти? – Говорун хлопнул себя поочередно по руке и ноге. – Предупредили, что в планах района расширять дачную застройку. Рубить лес. Даже фантастический проект есть с гольф-клубом. Я спросил: может, с яхт-клубом перепутали? Для гольфа что-то многовато работы по вырубке… хм… Ничего, говорят, справимся. Вот, собственно, и все.
– Ну а что, что предложили? – Люша решила поворачивать к отелю – комары свирепствовали немилосердно.
– Да ни черта они не предложили! – Василий отмахнулся от Люши, как от очередного назойливого кровососа. Он взирал на нее с высоты своего роста, будто жираф на насекомое. Говорун и вправду несколько напоминал африканского верзилу: длинной шеей, оттопыренными ушами, круглыми глазами «со слезой». Впрочем, он не смотрелся несуразно или беспомощно. В
– Что вы смотрите так недоверчиво? Я им просто не дал такой возможности – навязывать мне что-то. Не пришел на беседу в администрацию. И на ужин не пошел. И по телефону говорить не захотел.
– Да как же вы собираетесь бизнесом заниматься, игнорируя всех и вся?!
– Почему всех и вся? Проверки встречаю во всеоружии. В июне вон пять штрафов наложили. – Говорун захохотал и яростно почесал локоть. – Давайте домой! Это уже какие-то бронтозавры, а не беременные комарихи.
– Я вас совсем не понимаю, Василий. Не легче платить мзду первоисточнику ваших бед, чем всем этим мелким сошкам, которые «закошмарят» вас до разорения?
– Это мы еще посмотрим, кто кого «закошмарит». Нужно просто безупречно делать свое дело.
«Он или конченый дурак, или упертый святоша», – подумала Шатова.
– Послушайте, Юля, я вовсе не кретин, как вы думаете. Просто я очень хорошо помню своего знакомого Пашку Трюкова. Он так любил своих благодетелей из «Рыболовства», так прикармливал их! Лучше, чем своих бриллиантовых лососей. А два года назад его «накормили»… двумя контрольными в голову, и все рыбное счастье закончилось. Человеческое, впрочем, тоже. Сколько волка ни корми, как говорится…
Люша едва поспевала за Василием, ускорившим свой широченный шаг.
У ворот гостиницы она все-таки задала вопрос:
– Зачем же вы, зная, сколь опасно и трудно заниматься у нас коммерцией, взялись за это дело?
– А почему они, а не я?! – развернулся вдруг к ней Говорун, и Люша чуть не уткнулась в его солнечное сплетение: примерно до центральной точки Васиной груди доставал ее любопытный нос.
– Что, они – эти «сильные мира» – из других костей, кожи, нервов, мозгов состоят?!
Люша почувствовала, что этот вопрос он задавал себе бессчетное количество раз.
Сыщица почесала укушенную комарихой щеку и очень серьезно ответила:
– Думаю, да. Из других.
– Да нет же! Я-то знаю, что это нормальные люди! Просто они умеют брать на себя ответственность. Предельную ответственность. – Пролетарской нравилась роль интервьюируемой.
Фильм «Джентльмены удачи» шел ненавязчивым аккомпанементом к задушевной беседе двух чаевниц: Юлии и Адели Вениаминовны.
В холле гостиницы царил уютный сумрак. Люша с удовольствием прихлебывала цветочный чай, полулежа на мягком, убаюкивающем диване. Рядом в кресле, укутав ноги пледом, сидела Адель Вениаминовна. Сцену с кражей золотого шлема она проспала, но далее, когда в игру вступил директор детского сада, Пролетарская оживилась. Тут-то Люша и зацепила ее фразой о ностальгии по советским временам. От истории перешли к современности. Пролетарскую категорически не устраивали времена и нравы. И народ. Да разве это народ?