Vanitas
Шрифт:
Люция потупилась, изобразив смущение, и приподняла раскрытый талмуд.
— Изучаю травы. Я думала это не запрещено — находиться здесь. Ведь лекарь заходит...
— Верно. — Нестор вернулся к своим делам. Но уже не торопился. — Просто не люблю, когда из моей лаборатории устраивают проходной двор…
— Я не устраиваю! — тихо возразила. — Я прихожу сюда одна.
— ...что ж несса, — проигнорировал он, — вы решили променять танцы на науку и заменить нашего старика-лекаря?
Люция промолчала.
Все
— Похвально, — распинался Нестор. — Но на это уйдут годы. Лечить людей сложно…
«Гораздо проще травить» — хмыкнула про себя.
— Уверены, что ваш интерес продлится столь долго? Всё же танцы значительно больше подходят молодым девушкам.
Он добавил в раствор на горелке какую-то синюю травку, и зелье в глиняной чаше забурлило, зашипело. Запахло как-то едко-сладко, непонятно.
— Скажите, а что вы смешиваете? — полюбопытствовала Люц и решила подойти.
Нестор преградил ей дорогу.
— Не вашего ума дело, несса! — грубо оборвал и больно схватил за плечо. Костлявые пальцы впились в рукав платья, продавали кожу; Люц едва сдержалась, чтоб не скривиться. — Алхимия с лекарством имеет мало общего. Она опасна и нередко — ядовита. Так что прошу вас не подходить. И не совать свой хорошенький носик в мои дела. Это плохо кончится.
— Как скажете, — буркнула она и скинула его руку. Брезгливо отряхнулась. — Не буду вам мешать, лэр Беркули.
Она вернула Травник на полку узкого и старого шкафа, косясь на ингредиенты на столе Нестора, но не нашла знакомых растений. Разве что… мелкие темно-зеленые сушеные ягодки в миске. Но Люция не была уверена.
Так и ушла с мыслью, что Нестор Беркули мутный и неприятный тип. А вот Алхимия интересует её всё больше.
[1] Истина в вине (лат.)
Занятия Люции кончились раньше обычного, да и с домашними заданиями проблем не возникло. Шустро отобедав в своей комнате, она переоделась в пыльно-зелёную тунику с разрезами по бокам, да штаны с сапогами и направилась на территорию Рафаэля, чтоб пригласить его на спарринг.
Днём они ещё ни разу не тренировались, как-то возможности не представилось. Всё только в ночи, под светом звезд, луны или магических светляков. Романтикаааа. Вот только они не страстно обнимались на лугу, а пылко колошматили друг друга, валяли по земле и песку, смеялись, дрались и шуточно ругались.
Люц было легко с четвёртым, хотя он значительно старше неё и даже Далеона. Но… было в нём что-то. Наверное, та самая доброта так не свойственная Ванитасам и их подпевалам. В этом девушка не лукавила, когда признавалась Рафу в симпатиях.
Он добрый.
Но в замке это недостаток.
Люция вошла в сад, принадлежащий «Двору Искусств», и тихо присвистнула. Она шла по белокаменной
Люц не разбиралась, да ей и без разницы было. Главное, что эта красота с множеством деталей и плавностью линий — дело рук придворных Рафаэля.
Принц большой ценитель искусств разного рода.
Эстет.
Коллекционер.
Вот ему и принадлежит один из самых известных, крупных и дорогих Дворов.
По саду сновало много слуг, кто-то подстригал кусты, кто-то дергал сорняки, кто-то подметал тропинки, кто-то нёс подносы пустые и полные, но Люции не нужно было уточнять дорогу, чтобы найти Рафаэля.
Откуда-то из центра громадной территории доносились нежные струнные переливы арф, лир, колокольчиков и ещё каких-то инструментов. Музыка зачаровывала и успокаивала, и Люция с тихой улыбкой последовала за ней.
Она ощущала себя ребёнком из страшной сказки про колдуна-крысолова, который околдовал детей игрой на дудочке и заманил в смертельную ловушку.
Люц не сомневалась, что деревенские не на пустом месте сочинили такую историю. Наверняка существовал террин с музыкальной магией, и, вероятно, когда-то, ещё в период войны людей и магических существ, он заманил детей в лес, где их сожрали чудовища.
Холодок пробежал по коже, и Люция тряхнула головой, прогоняя мечтательное оцепенение.
Что-то она и впрямь задумалась. Даже не заметила, как остановилась под деревом недалеко от большой ротонды, где музицировал Двор Искусств во главе с Рафаэлем.
Ей не хотелось прерывать их и выставлять напоказ дружественные отношения с четвёртым. Ни к чему это.
Потому Люция решила дождаться окончания симфонии. Встала под сенью клёна и привалилась спиной к стволу, скрестив руки на груди.
Музыка обволакивала, как тёплый ветерок, ласкала слух и задевала что-то внутри, особенно одна крайне печальная и пронзительная нота.
Со своего места, из-за зарослей кустов и частокола колон, Люц плохо видела лица участников оркестра, но интуитивно чувствовала: один из них — не то что фальшивит — просто вкладывает в игру своё настроение. Печальное и чуть взволнованное.
Песнь оборвалась.
Принц рассыпался в комплиментах, разобрал недочёты (не на секунду не упомянув того музыканта) и с улыбкой объявил:
— Спасибо! Все свободны. Можете идти, отдыхать.
Придворные, тихо переговариваясь и посмеиваясь, собрали инструменты, раскланялись с господином и дружной гурьбой потекли к замку.
Люция вышла из укрытия и приблизилась к розовым кустам, опоясывающим ротонду, и уже хотела окликнуть Рафаэля, когда заметила, что в беседке кроме принца остался ещё кое-кто…