Ванька 4
Шрифт:
Печка — холодная. Воздух — топор вешай…
Надо бы воздух очистить, а то так и задохнуться недолго.
С немалыми трудами спустился с нар и открыл дверь. Вроде лучше сразу стало. Свежее.
За стенами вагона было морозно и трупы на полу зашевелились, стали в себя приходить, заматерились, закашлялись. Кто-то потребовал дверь закрыть и печку затопить.
Тут нас староста вагона всех и выручил. У него одна четвертная банка с китайской водкой оказалась припрятана и закуски
Полечились. Вроде и лучше стало. У меня даже подъём сил образовался.
Тут в двери вагона кто-то застучал. Открываю — там мужик. Наш, солдатик. Санитар. Повязка с крестом на рукаве у него имеется.
— Где хоть мы? — санитара спрашиваю.
— Омск.
Во, уже где мы… Ну, хоть знать буду…
— Чего тебе? — опять санитару вопрос ребром ставлю.
— Можно к вам? От своего эшелона отстал…
Говорит это санитар, а сам немного полу шинели в сторону отогнул, а там у него — четверть.
С таким грузом, да не пустить…
— Залезай, гостем будешь!
Руку санитару подал, помог забраться. Четверть ещё у него принял. Народ-то в вагоне разохотился. Хоть часть дорогой уже сошла, но больше двадцати душ ещё нас осталось. Из банки старосты вагона на каждого не по много досталось. Сейчас и добавим радости…
Санитар со всеми уважительно поздоровался, спросил какое место занять он может.
— Вон, тут располагайся. — я ему рядом с собой на нары указал.
Для хорошего человека места не жалко…
Глава 20
Глава 20 О бабах, картах и водке
Я лежал на нарах в вагоне и размышлял.
О чём? О жизни своей. О везении и невезении. О добре и зле. О мужиках и бабах.
Только вроде всё наладилось и опять…
Бабы — дуры. Не все, но некоторые…
Нет, и среди мужиков прибабахнутых тоже хватает. На одних женщин нечего грешить.
Так вот, от баб-дур — мужикам зло.
Оно, зло, ещё и от водки, и карт. Так говорят. Сам это я неоднократно слышал.
С водкой у меня проблем нет. Выпиваю, конечно, но без фанатизма. Безудержной тяги у меня к алкоголю не имеется. Да и боевые искусства, и пьянка плохо друг с другом совмещаются. Что буза, что и всё остальное.
Карты…
В лагере многие в них играли. Это — от безделья. Большинство работы ведь не имели. Всех дел за день — поесть сходить, да за собой чашку вымыть. Поэтому, кто — картами, кто — лото время убивал.
Идёшь по лагерю и слышишь — «Один как перст», «Барабанные палочки», «Силетерские ушки», «Горбачики», «Стульчики», «Косарики», «Новобранец», «Девчонка», «И туда, и сюда»…
Играли наши пленные в лото чаще на папиросы. Одна карта — одна папироса.
На лото ещё и по-другому некоторые зарабатывали. Не играли в него, а делали из бамбука номера и вырезали карточки. Шутка ли — полный комплект не меньше двух рублей стоил.
В карты уже на деньги играли, а не на курево. В «двадцать одно», «польский банчок» и прочее резались.
Мне и поручику некогда в карты играть было. У нас было додзё.
Эх, бабы, бабы…
Для зла и одной хватит…
Что эта жена местного купчины во мне нашла? Привязалась как банный лист… Потому, что я всех на боях побеждал? Статей-то у меня нет героических, да и морда лица не выдающаяся…
Беда…
Не было последнюю неделю от неё проходу.
Только в окно в гостинице по лестнице не влезала.
Ещё и мышьяку наелась от своей неразделенной любви.
Не ответил де я ей взаимностью…
Так в предсмертной своей записке написала.
Мужу-то её тогда меня в чём винить было? Я же на его честь и достоинство не посягал? Руками и ногами от бабы-дуры отбивался.
Нет, она себя жизни лишила, значит — меня тоже надо на тот свет отправить.
Налетели гурьбой, стали руки вязать, за город повезли на расправу…
Как и жив остался.
Опять спасибо старому китайцу — научил, как из пут выбираться.
Можно с таким номером даже в цирке выступать. Ну, с развязываниями этими. А, что — цирк мне теперь дело знакомое.
Хорошо, когда из Омска бежать пришлось, успел свою коробку из-под сигар захватить. Ту, в которой у меня деньги и документы хранились…
— Сосед… Сосед…
Кто-то меня под бок тычет. А, солдатик давешний, что забраться в вагон помог.
— Что надо?
Отвечаю вежливо, хоть с мыслей он меня и сбил.
— У тебя больше ничего нет?
— Чего? — не понял я вопроса.
— Ну, выпить…
Куда в них только лезет! Так уже все датые были, да ещё и мою четверть моментально опростали…
— Не, больше нет.
— Жалко… — вздыхает впустивший меня в вагон. — Что-то ножки озябли…
Озябнешь тут… Опять в печке почти всё прогорело.
Я встал. Подкинул в буржуйку пару поленьев. Их уже маловато осталось — на следующей остановке ещё где-то нужно будет топлива раздобыть.
— Скоро теплее будет, — поделился я доброй вестью со своим теперешним соседом по нарам.
Так, а он спит уже…
Ну, пусть спит, а не егозится. Один уж сегодня чуть из вагона не выпал. Встал у приоткрытых дверей покурить и чуть наружу не сверзился. Хорошо, за брус успел уцепиться.