Ванька 8
Шрифт:
Всеобщий любимец артельщик Харлашка чудесным образом сумел доставить на русскую переднюю линию вино и обед. Вот за это его и ценили — без пропитания много не навоюешь, а он чуть ли не во время рукопашной мог пищу подвезти и начать раздавать.
Вина на каждого было вволю. Пить не перепить. Его же на всех привезли, на число питоков, какое перед боем было.
— Пейте, пейте, не везти же его обратно…
Харлашка всех щедро оделял, никого не пропустил.
— Какава где? — пошутил кто-то из солдат.
Артельщик
— Нетути…
Суп, конечно, был чуть тепленький, но это на аппетит нижних чинов не влияло.
— Кому добавить? — обвёл глазами работающих ложками Харлашка.
Некоторые солдаты подходили за добавкой по второму и третьему разу. Дают — бери…
На передке затишье, а у меня — аврал. Можно стало санитарам раненых выносить. Они их и тащат, тащат, тащат…
Это — кто дожил, не истёк кровью, от боли не умер.
Такое впечатление, что скоро вся бригада у меня на перевязочном пункте соберётся.
Видно, это германский аэроплан и высмотрел. Прямо на территории перевязочного пункта один за другим начали рваться снаряды. Осколки с визгом летели во все стороны, пробивали стенки палаток — они же не стальные…
Я оперировал, когда всё это началось. Фельдшер, который через стол от меня был, как стоял, так и рухнул. Потом оказалось, что осколок ему точнехонько в затылок вошел.
Я, хоть уже и на второй войне, артиллерийского обстрела сильно боюсь. Один раз меня в Прикарпатье уже контузило, до сих пор это сказывается. Повторения такого мне совсем не желается.
За продырявленными стенами палатки гремело всё сильнее.
— Малиновский!!!
Мой санитар, что за простерилизованным набором инструментов для следующей операции был послан, как из-под земли появился в палатке. Видно, уже при входе в неё его мой крик застал.
— Бери за плечи! — я мотнул головой на раненого.
Сам я схватил бедолагу за бедра.
Мужику повезло — я уже заканчивал, всего несколько швов на кожу ему наложить и осталось.
— На пол его! — я опять кивнул на раненого.
Что, другое-то делать? На полу у него будет меньше шансов осколок получить. Ничего иного путного мне в голову не приходило.
— Сам ложись! Что как столб встал!
Малиновского не надо было упрашивать.
Ещё несколько разрывов и стало как раньше. Выполнили германцы свою отмерянную им норму.
Я полежал ещё немного и выглянул из палатки.
Мля…
На месте двух навесов перевязочного пункта — воронки. Сортировочная площадка… Тут я не сдержался, выматерился.
Раненые, что там были, на поле боя выжили, а тут их достало.
Ко мне подбежал один из моих старших фельдшеров.
— Иван Иванович…
Как говорится, лица на нём не было.
— Что?
— Того и другого младших врачей…
— Что? — повторил я, хотя уже всё мне было понятно.
— Убило…
Так. Всё. Из докторов я один остался.
—
— Не знаю…
Что-то фельдшер мой слова тянет, головой немного потрясывает…
— Быстро посмотри, кто на ногах! — рявкнул я.
Грешен. Не сдержался.
— Сейчас, сейчас…
Фельдшер убежал.
Так, сейчас срочно надо выяснять, что там с ранеными.
Глава 16
Глава 16 В тыл
— Следующего несите!
Я несколько раз зажмурил и открыл глаза. Стало чуть легче.
— Следующего!
Что, они там, заснули?
— Всё, Иван Иванович.
— Что, всё?
— Кончились раненые…
Кончились… Кончились… Кончились…
Меня шатнуло в сторону. Я ухватился за край стола, за которым оперировал трое суток. Ну, с перерывами на краткий сон.
Французы продолжали обстреливать форт Бремон, но нас решили сменить и отвести в тыл. От бригады только рожки да ножки остались — в ротах по тридцать — сорок человек.
Нас меняли альпийские стрелки, тоже целая бригада. Ну, посмотрим, как у них взять форт получится.
Перевязочный пункт тоже отводили в тыл.
— Собираемся, — скомандовал я.
Впрочем, собирать-то особо было и нечего. Несколько оставшихся палаток и навесов — рвань. Легче выбросить, чем чинить. Перевязочный материал и медикаменты — в корзинке для пикника уместятся. Наборы хирургических инструментов — вот и весь наш скарб.
Французы, тут надо их похвалить, наших раненых в свои госпитали вывозили оперативно. Сейчас последних погрузят и всё — можно и нам с места сниматься.
От персонала у меня осталась едва половина. В атаки не ходили, а вот…
— Федор Федорович, проверьте, весь ли инструмент собрали, — отдал я распоряжение старшему фельдшеру. Он сейчас у меня за главного помощника, врачей-то кроме меня одного на перевязочном пункте сейчас нет.
— Весь, Иван Иванович. Там и осталось-то…
Да, жалко. Палатку, где мы инструменты стерилизовали, при обстреле тоже снарядом накрыло. Изделия завода князя Александра Владимировича, хоть и стальные, но не вечные. Пусть теперь французы восполняют. У них хоть хирургический инструментарий похуже нашего, но на безрыбье и раком свистнешь.
До остатков бригады мы добирались верст пятнадцать. Что-то пока недалеко наших отвели. Снова хотят в бой бросить? Что там бросать-то…
Роты были размещены в какой-то деревне. Как называется? Впрочем, какая разница — этих деревень на нашем пути уж сколько было.
Дорогой я подремал, но не выспался. Ещё и голова болела, настроение было паршивое.
Да уж…
Солдаты, что бродили по узеньким улочкам были оборванные, даже на вид уставшие. У каждого было что-то немецкое — винтовка, карабин, германский брезентовый или из тюленьей кожи ранец…