Ванька-ротный
Шрифт:
Если взяться за куст, наклонить его вниз, то можно не прыгая спуститься на руках к воде. Нужно только в последний момент упереться ногами в корягу, что торчит у самой воды. Раздеваться, что ли? – подумал я. Не полезу же я в воду в полной амуниции? Кругом тихо, ни разрывов снарядов, ни пулеметной стрельбы! Я же не под огнем пойду через речку! Можно и раздеться, раз тихо кругом!
Я собрался уже снять сапоги, но услышал сзади едва уловимый шорох. Повернул голову назад, и увидел в траве двух лежащих солдат и голубоватый дымок махорки. Я поднялся на ноги и направился к ним.
– Вы чего тут делаете? Почему не в роте?
– Мы санитары,
Солдаты были без сапог. Сапоги и портянки лежали рядом за кочкой.
– А как вы их перетаскиваете?
– Глубина здесь большая?
– По грудь! Больше не будет! В этом месте мы не раз ногами щупали дно.
– Дно местами илистое, но под ногами твердо. Мы веревку натягиваем, когда нужно носилки на эту сторону нести. Ночью тоже по веревке удобно будет идти. Носилки на руках над головой поднимаем.
– А где сейчас ваша рота? Далеко от берега на той стороне?
– Не, не далеко! В конце этой низины лежат. У самого края, где начинается к лесу подъем.
– С полкилометра будет?
– Вроде бы и так!
– У нас здесь телефонный провод проложен. Вы идите по проводу. Я встал, подошел к реке и только сейчас, когда мне сказали на счет провода, я его сразу заметил. Он был перекинут поперек реки.
Я присел на мягкую кочку, стянул с себя сапоги, разделся до гола и сложив всё в гимнастерку, завязал её рукава. В кальсонах в воду не полезешь, потом сушить нужно будет их. А трусы, как сейчас, тогда солдаты и офицеры не носили. Они вообще у мужчин были не моде. В армии все носили исподние с завязочками на поясе и на ногах. В купальнях и на пляжах имущие мужчины, кто был побогаче, носили в ту пору купальные костюмы трико в полоску, как зебры. У спортсменов были трусы и плавки. А простой, не имущий народ мылись, купались и ловили рыбу в реке бреднем и руками в белых кальсонах с завязочками. Мужики боялись, что за срамное место может схватить зубами водяная крыса или сам водянкой.
Я разделся наголо и в воду спустился "по-царски". В одной руке я держал пистолет, а другой поддерживал узел с вещами на голове.
Левее по берегу, солдаты прорыли ступеньки к воде. Я спустился по ним и медленно вошел в воду. Вода прохладной струей обдала меня. Подойду к противоположному берегу, решил я, брошу на берег узел с барахлом и искупаюсь. Времени только мало!
Русло реки и обвисшие берега противником не просматриваются. У поверхности воды тихо. Как в мирное время. Две, три минуты ничего не решат. А обмыться водой от слоя земли, пожалуй, надо.
Может неудобно перед солдатами? Скажут, по делу в роту идет, а сам как на курорте ныряет и плавает! А что собственно неудобно? Неудобно штаны через голову одеть! На войне все удобно!
Дойдя до противоположного берега, я остановился, швырнул на вытянутой руке за край обрыва свое барахло, положил в траву на самый край пистолет и освободившись от ноши шагнул обратно в воду.
Плавать было некогда. Я присел в воду и окунулся с головой. Сидя под водой, я промыл волосы, смыл землю и пыль и поднялся на ноги. Я передохнул, набрал в легкие воздуха и опустился еще раз. Не открывая глаза, я набрал в рот воды. Вынырнул и пустил изо рта длинную струю. Открыл глаза, решив взглянуть, куда и как далеко она долетела. И тут, неожиданно увидел перед собой медленно подплывающие на меня солдатские трупы. Лиц убитых не было видно. Лица их были опущены в воду. На поверхности
Вылезая наверх, я испачкал коленки. Обтер их пучком сорванной травы, быстро оделся, взял пистолет и посмотрел на поверхность воды.
Смерть за нами ходит и спереди и сзади!
Мы каждый раз удивляемся смерти других. Когда-то и другие будут с удивлением смотреть на нас, когда мы отбросим свои копыта.
Я ещё раз посмотрел на поверхность реки, трупы солдат, тихо покачиваясь, заходили за поворот. Кому охота возиться с убитыми и трупами? Их нужно вылавливать, вытаскивать из воды, рыть яму, а у санитаров наверно и лопат больших саперных с собой нет. Ступеньки рыли телефонисты, как выяснил я потом.
У солдат санитаров должны быть чистые руки, чтобы трупным ядом не заразить с кровавыми ранами других. Лопат они с собой не берут. Лежат оба между кочек и в случае обстрела, самим деваться будет некуда. В воду под берег полезут.
Я не стал их принуждать возиться с трупами. Мертвому теперь все равно. Где гнить и где лежать. Это живые представление с похоронами устраивают.
Мне нужно было спешить и я, посматривая по сторонам, и не упуская из вида телефонный провод, заторопился в роту. Я пригнулся на всякий случай, местность была открытая и незаметно повышалась. До того места, где лежала вторая стрелковая рота, оставалось метров сто. Кочек и кустов не было. Под ногами была густая трава. Слева от телефонного провода тянется по земле, примятая ногами, стежка в траве.
Впереди над землей показались солдатские зеленые каски. Они торчат из травы и изредка шевелятся и вертятся. Командир роты, увидев меня, поднялся из-под куста и стал махать мне рукой из своего неглубокого окопчика.
– Связь работает? – спросил я его.
– Со связью всё в порядке! Только что звонили из батальона! Комбат потери запрашивает!
– А где он сидит? По дороге сюда я его не видел. На той стороне Царевича лежат два санитара. Это твои? Или санвзводовские?
– Где они лежат? На этом или на том берегу?
– На том, конечно! А ты, где бы хотел, чтобы они лежали?
– Они опять на тот берег ушли!
– Ладно! Это не важно! На том или на этом! На том даже удобней? Подойдешь, спросишь. Где вторая рота лежит? Они тут же покажут.
– Ты вот что лейтенант! Покажи мне лучше, где немцы окопались?
– Немцы? Они на высотах сидят!
Перед нами метрах в двухстах пролегала опушка леса. Вдоль опушки вправо шла полевая дорога, которая упиралась в обрыв, сворачивала влево и огибала угол леса. Над обрывом в несколько этажей поверхность земли постепенно повышалась и упиралась в подножье большой высоты. Впереди у подножья высоты были видны немецкие окопы и свежие выбросы земли.
Слева к высотам углом примыкал лес. А там, за Кулагинскими высотами в десятке километрах находилась Духовщина.
– А чего ты сидишь и не подвигаешься к немцам? Командир полка требует решительных действий, а у тебя тут полная тишь, гладь и благодать!
– А у меня приказа нет! Я получил от комбата боевой приказ форсировать Царевич, занять плацдарм и удерживать его.
– Кто же, так держит?
– Мы! Лежим и держим его!