Ванька-ротный
Шрифт:
– Понял?
– Так точно, понял!
– Иди!
– Тебе, капитан, тоже нужно идти!
Я повернулся и вышел из блиндажа. Мы под бомбежкой должны были пройти низину, спустится с бугра, войти в болото и перебежками уйти в сторону реки. Впереди и справа рвались немецкие бомбы. Самолеты входили в пике, включали сирены и под раздирающий душу вой сыпали бомбы.
Облака вздыбленной земли, дыма и пыли застилали всю низину кругом. В одном месте мы залегли. Удары сыпались так близко – казалось, что мы вместе с землей куда-то летим. Мы не надеялись остаться в живых.
Кругом огромные черные всплески земли и облака
Но вот наступила пауза. Самолеты отвернули в сторону. Мы вскочили на ноги и не разбирая дороги, бегом подались вперед. У реки, мы ещё раз попали под бомбы.
Часа через два бомбежка несколько спала. Мы переправились на тот берег реки и издёрганные бомбежкой, добрались до роты.
Свежая, выброшенная из траншеи земля не успела слежаться. Бруствер траншеи был рыхлый. Дерном его прикрыть не успели. Все эти дни солдаты работали без сна и отдыха. Командир полка отдал категорический приказ второй стрелковой роте немедленно зарыться в землю в полный профиль. Солдаты за два дня успели отрыть около ста метров сплошной траншеи. С правого фланга над обрывом были построены две землянки для отдыха солдат.
На кануне вечером в роте были закончены все основные работы, и командир роты решил дать отдых своим солдатам. На ночь он выставил смену часовых, а остальные тут же завалились спать. В землянках все не уместились. Десятка два солдат остались спать в открытой траншее. Рота получила приказ перейти к обороне. Она занимала ответственный участок обороны, прикрывала левый фланг наступления полка и дивизии.
Я прошел в землянку, где находился командир роты. Разведчики остались в траншее.
– Ну что у тебя? – спросил я его.
– Комбат грозился под суд отдать! Кричал, что я во всем виноват! А я трое суток не спал! Оставил за себя помкомвзвода.
Мы прошли с командиром роты вдоль траншеи. В ней в разных позах сидели и лежали убитые солдаты. Кого смерть застала лежа на боку, кого настигла сидя на корточках. Все они перед смертью спали и остались с закрытыми глазами. Один видимо успел открыть глаза и принял смерть стоя. Он лежал ничком на дне прохода и смотрел невидящим взором куда-то в небо. Винтовки солдат остались на месте.
Я понимал, что командир роты все это время маялся без сна и отдыха на ногах. У него минуты не было, чтобы прилечь на короткое время. Комбат вечером каждый раз вызывал его к телефону. Связь работала. Командира роты через каждые два часа вызывали к телефону и требовали отчета. А с кого еще можно три шкуры снять? Ясно дело с Ваньки ротного! Приказы те по всем инстанциям друг другу передаются, а выполняет их всегда одно лицо.
Комбат получил приказ по инстанции сверху, передал его командиру роты и требует исполнения. А Ванька ротный из офицеров в роте один. Это солдаты. А это их командир. Солдаты свою линию гнут, у них смекалка для этова. Ротный, кровь из носа, должен выполнить данный ему приказ. Вот и крутись и решай, что вперед, а что потом. С солдата полковое начальство не спросит. У нас на войне исполнитель один.
Когда траншея была готова, ротный доложил комбату и лёг спать. Лейтенант понадеялся на солдат, пошел в землянку и решил выспаться, чтобы к утру, на рассвете, быть на ногах. Примеру ротного последовала свободная смена. Солдаты тоже завалились в землянку. А на кого там места не осталось, расположились в траншее. Часовые, видя, что все спят, присели на корточки и заклевали носами.
Нужно было принять какие-то меры. Но никто не подумал об этом. Немцы тоже в ночное время спят.
Солдаты были убиты ножом. По этому вопросу особых доказательств не требовалось. И так всё было видно. Но кто были эти люди? И сколько их было тут? Потом постепенно выяснилось, что ножом работал один. Если здесь вдоль траншеи прошел один, то видимо решительный был человек, ничего не скажешь! Но кто он был? Наш или немец?
Если он был наш и сидел среди своих, ждал только случая, чтобы все легли и уснули! Кто он? И откуда он? Если он был среди солдат и затаился на время? То отпечатки его ног на свежей и рыхлой земле бруствера будут только на выходе.
– Пойдем в левый край траншеи, посмотрим там! – сказал я командиру роты и спросил,
– Когда это произошло?
– Чуть светать стало, я вышел из землянки. Решил проверить часовых. Прошел шагов пять, вижу, один поперек траншеи лежит. Потряс его за плечо. Он не шевелится. Вижу под ним кровь на дне траншеи. Иду дальше, второй и третий тоже мертвы. Кричу своего помкомвзвода – никто не отвечает. Прошел еще вперед, смотрю опять мертвые. Вернулся в землянку, велел соединить меня с комбатом. Доложил что в роте ЧП, погибли двадцать человек. Вот собственно и всё.
Мы прошли до конца траншеи влево, здесь часовых ночью не было и на дне траншеи я увидел четкие отпечатки немецких сапог. На рыхлом отвале земли переднего бруствера были видны глубокие следы тех же ног. Вот след ног на бруствере, вот отпечаток сапог спрыгнувшего. Вот отпечаток руки, когда он держался за край траншеи. По следам и по убитым было видно, что в траншее с ножом действовал один человек. Он не дошел до конца траншеи вправо, Там были землянки и он побоялся, напороться на часового.
В том месте траншеи, где он вылез наверх и поднялся на бруствер, были видны отпечатки его коленок и рук, а затем два широких шага в сторону нейтральной полосы. Вот собственно и вся картина гибели наших солдат.
Два отделения разведчиков я распределил по всей траншеи. Командиру роты велел, собрать всех убитых солдат, спустить их под обрыв, вырыть в кустах общую могилу и без всякого шума засыпать погибших.
– Разведчики останутся здесь! – сказал я командиру роты. А я должен вернуться немедленно в полк. Своих солдат разобьешь на две смены! Поставишь в траншею вместе с моими ребятами! Мои, тоже половина будет стоять, половина спать. Без отдыха, люди нести службу не могут. Со мной пойдет мой ординарец. Думаю, что к вечеру сюда вернусь! У меня за старшего останется Серафим Сенько. Вот вы с ним по очереди и отдыхайте! Мои разведчики твоим солдатам спать не дадут. На счет этого можешь быть абсолютно спокоен. Так, через каждый часик пройдешь по траншее, поговоришь с ребятами о том, о сём.