Ванька-ротный
Шрифт:
– Я, Федор Федорыч на фронте с сорок первого. Каких я только не видел майоров. Глотку драли, угрожали. По молодости я верил им сначала. А на проверку, что вышло? Людей положили. Орденов нахватали. Сделали карьеру. И этот майор с курсов пришел, не успел вшей нахватать, и туда же! Потерь нет, значит бездельники. Они не знают, сколько солдату нужно иметь душевных сил, чтобы вынести на себе войну.
– Это, он что? Второй раз тебя вызывал?
– Да! Во второй раз они с Васильевым решили навалиться на меня.
– Это тот, что из дивизии?
– Да!
– А в дивизии, что говорят?
– В дивизии готовят приказ на захват контрольного пленного. Они решили, раз у нас так легко вышло прошлый раз, то и в этот раз взять контрольного пленного нам ничего не стоит. Ничего мы с тобой здесь, в овраге, не сделаем. Немцы, после взятия нами того языка, сидят настороже и поджидают нас, когда мы еще раз в овраг к ним сунемся.
Видишь ли, они доложили в штаб армии, что на всем участке обороны дивизии ведутся активные поиски разведчиков. Я им сказал, что мы каждую ночь выходим за передовую и ведем прощупывание переднего края противника. Но им этого мало. Им нужны результаты – свою работу хотят показать.
Приказ, взять языка, легче всего написать. Ты вот два раза в овраг сунулся и потерял троих лучших ребят. А что добился? Остальные, живые, прекрасно все видят. На хапок тут ничего не сделаешь и языка не возьмешь.
Завтра пойдешь, опять будут только потери. Немцы видят, что мы лезим в овраг. И они не дураки, как на это рассчитывают наши полковые, сидят и ждут, когда на голое поле зайдем.
– Может нам опять к группе деревьев податься?
– Ты сам Федя видел. Немцы кругом все опутали там колючей проволокой.
Ребята тогда на радостях лестницу забыли забрать.
– Товарищ гвардии капитан! Вас к телефону из штаба полка вызывают!
Я поворачиваю голову в сторону телефониста. Он стоит в проходе и переступает с ноги на ногу, как будто у него прихватило живот. Вот у кого жизнь без забот и огорчений. Так с трубкой на шее и доживет до конца войны. Придет домой – скажет, я воевал!
Я поднимаюсь на ноги и выхожу в соседнюю землянку. На проводе наш начальник штаба. Он сообщает мне, что я должен явиться к "Первому".
– Ну что? – спрашивает Рязанцев, когда я возвращать и сажусь на нары.
– Что, что? Командир полка требует к себе. Опять разговор на тему загробной жизни. В общем, вот что Федя! Чувствую я, что нас с тобой хотят нагнуть. Мы должны загробить всех наших ребят, тогда они оставят нас с тобой в покое.
– Вернусь – расскажу! Он даже намекнул мне. Чего я собственно сопротивляюсь? Чего ты, мол, встал в позу? Не тебя же посылают языка у немцев брать.
Я знал, что в разведотделе дивизии готовился приказ. Теперь этот приказ лежал на столе у командира полка. Когда я вошел к нему в блиндаж, он молча сунул мне этот приказ и добавил:
– Прочитай и
В приказе было сказано, что взвод пешей разведки 52-го гв.с.п. в ночь на 11 ноября 43 года проводит в районе д. Бабуры ночной поиск с целью захвата контрольного пленного.
Район Бабуры, по моему понятию место растяжимое. Люди должны пойти – или взять, или вообще не вернуться. А то, что немец усилил огонь и что мы наверняка понесем здесь потери, то это мягко выражаясь, никого не волнует. Раз надо, – надо брать!
– Нам нужны результаты! – сказал командир полка.
– А то, что вы там без пользы ползаете, то это ваше ползанье никому не нужно. Нужны решительные действия. А при таких действиях неизбежны потери! Перед солдатом нужно поставить задачу, не считаясь ни с чем, он должен ворваться в траншею и захватить языка. От того, как он будет действовать, зависит его собственная жизнь. У нас здесь не сан рота, для больных, где пилюли то болезни дают. Здесь война! Боевой приказ! Языка брать надо – значит надо! Не ползать надо! А брать!
– Как вы себе представляете это сделать?
– Очень просто! Нечего тут и мудрить! На то вы и разведчики! Ворвались в траншею и завязывай ближний бой!
– Мы два раза пытались ворваться. И оба раза попадали под перекрестный огонь. Первый раз потеряли двух ранеными. А второй, троих убитыми.
– Вы же можете подавить артиллерией огневые средства противника на период действий разведки? Заткните глотку немецким пулеметам! Накройте их артпозиции всего на пять минут.
– Ну что? – спрашивает Федя, когда я вернулся в окопы стрелковой роты.
– Сколько у тебя в разведке людей осталось? – спрашивает.
– Двенадцать!
– Трое убитых и двое раненых и опять двенадцать?
– Я пополнил боевые группы за счет новичков.
– А сколько у тебя в резерве этих новичков осталось?
– Трое!
– Всего пятнадцать! Вот приказ! В ночь на одиннадцатое пошлешь всех!
Приказ прочитал? Распишись! Все! Можешь идти!
– Вот так Федя! В следующий раз к полковому пойдешь ты!
– Почему это я? Я не пойду! Пусть переводят в пехоту! Вон ребята на нарах сидят, в карты играют и спят пока рожа опухнет.
А в наступление опять же мы вместе с ними идем. И чаще пускают нас вперед, а они, как правило, сзади плетутся.
– На кой мне такая жизнь в разведке нужна?
– Ладно, Федя! Когда будешь уходить, организуем тебе отвальную!
Что будем делать сейчас, ты лучше мне скажи! Пока мы с тобой всех ребят не потеряем, они от нас не отстанут.
Крутом, голое поле. Овраг простреливается со всех сторон кинжальным огнем. Немцы знают, что мы вот-вот к ним сунемся. В нашей работе, сам знаешь, бывают периоды, хоть в петлю лезь, ничего не докажешь и языка не возьмешь.