Ванька VII
Шрифт:
Просмотр будущей покупки занял у меня почти три часа. Все монеты, как и всё у старого антиквара, были в идеальном состоянии.
После расчёта в банке, я Илью Ильича проводил до дома. Так мне спокойней, да и шалили сейчас по вечерам в столице.
Вот и прошёл у меня один из двух дней перед отправкой. Кстати, не без пользы.
Глава 8 Разговор с преподавателем десмургии
Завтра выезжаем, а значит – ещё один день в Москве у меня имеется и потратить его надо с пользой.
Куда направиться?
Так,
Фельдшер… Раньше, дома, я это слово бездумно употреблял. Ну, фельдшер и фельдшер. Лицо со средним медицинским образованием. Правда, на фельдшера дольше, чем на медицинскую сестру надо учиться.
Тут только, уже в академии мне стало известно, что данное слово – немецкого происхождения. По-немецки feld – «поле», scheren – «стричь». Так в Европе в Средневековье людей называли, которые на поле боя оказывали помощь раненым и армии в походах сопровождали. Они же частенько одновременно и цирюльниками являлись, стригли всех желающих.
Так вот, вопросы у меня были как раз по фельдшерам. Ну, и по санитарам-носильщикам.
В дороге у нас всех свободного времени много будет. Имелось у меня желание повысить профессиональную квалификацию моего медицинского персонала. Как оказалось, некоторым фельдшерам полка только бритье и доверить можно. Про санитаров я уж и не говорю.
Тем более, что ещё и во Францию мы едем. Здесь во многом только на себя надо будет надеяться.
Почему так думаю? В академии мы опыт оказания медицинской помощи во время Франко-прусской или, как её ещё называют, Франко-германской войны рассматривали. Николай Иванович Пирогов лично в ней участвовал, причем – не на стороне французов. Очень не хвалил он германскую военную медицину. Вроде, всё у них имелось – врачи, лекарства, новейшая для того времени система первой помощи. Страдала только организация, бардак творился и бестолковщина. Отсюда и результаты были весьма плачевные.
Железнодорожные перевозки раненых германцы не смогли нормально организовать, лазареты не вовремя развёртывали, тысячи раненых сутками оставались без медицинской помощи. Доктора иногда вместе с батальонами в атаку ходили…
Нам рассказывали, что у французов всё ещё хуже было. Ещё хуже? Жуть…
Николай Иванович не много полезного для российской армии вызнать сумел. Единственное, те, с кем он ездил, в оказании реальной медицинской помощи на театре военных действий на чужих солдатах потренировались. В мирное время хоть какие учения устраивай – это как в куклы играть, а не своего малыша баюкать. Любая модель всё равно от оригинала отличается. Медицина, когда пули свистят, от медицины мирного времени ой как разнится…
Война, она реальный опыт дает.
Сейчас, говорят, у французов мало что изменилось. Причём, чужих солдат они в последнюю очередь берегут, своим предпочтение отдают при оказании медицинской помощи.
Остатки марок-денег я на извозчика извёл, в госпиталь прибыл.
Так, вот и первая недоработка…
Военно-медицинское учреждение, а как проходной двор. Заходи и выходи любой, какие угодно террористические акты устраивай.
Дошагал я до помещений, где у нас занятия проходили. Ну, и теперь здесь тоже учатся – ничего не изменилось. В одну аудиторию заглянул, в другую – преподаватели всё не знакомые. Те, кто нас учили, сейчас, наверное, не меньше чем медицинскими службами бригад командуют, а то и выше поднялись.
Впрочем, основные и в большей части занятия у будущих ротных фельдшеров у постели раненых и больных ведутся, поэтому по отделениям я и отправился. Мне ещё и вежливо и уважительно кивали. Скорее, не мне, меня тут уже не помнили, а моему мундиру и то, что у него на плечах и впереди привешано.
– Воробьев? – окликнул меня седенький старичок в белом халате.
Ба! Наш преподаватель по курсу десмургии! Ну, надо же, он мне и нужен.
– Иван… ?
– Иванович, – подсказал я.
– Да, да… Какими судьбами? В чинах, кавалер…
Видно сразу было – рад за меня человек. Без всяких этих.
Когда я сам здесь учился, считал, что он хороший преподаватель. Жизнь это подтвердила. У хорошего учителя, ученики идут дальше, чем он сам. Он не плодит свои слабые подобия, а создает фундамент для вашего развития. В училище, академии профессии врача не научишься – каждый учится только сам – на практике, через многократное повторение одних и тех же операций, анализируя свои победы и поражения. В училище, академии – вас только готовят к будущей деятельности.
– Мой ученик. – с гордостью кивнул на меня преподаватель десмургии группе стриженых парнишек.
Какие-то все они недокормленные, бледненькие, но глазки блестят. Толк из ребят будет…
– Казимир Арнольдович, я позднее, после окончания занятия хотел бы пару вопросов задать.
– Сейчас сделать это позволяю, Иван Иванович. Будущим фельдшерам это только, так я полагаю, полезно будет.
Первый свой вопрос я задал по санитарам носильщикам. Они же не только вытащить с поля боя раненого должны, но и перевязать его правильно.
Казимир Арнольдович отвечал компетентно, уже накопившуюся на фронте статистику приводил.
– Даже при ранениях магистральных сосудов конечностей кровотечение в семидесяти пяти процентах случаев может быть остановлено правильно наложенной давящей повязкой. Так, коллеги, нам указывает фронтовой опыт…
Вот тут-то я и задал следующий интересующий меня вопрос. Он с только что сказанным Казимиром Арнольдовичем был связан.
– Казимир Арнольдович, считаете ли Вы необходимым обучение санитаров-носильщиков наложению жгута Эсмарха?
– Да… Эсмарх не только кружку для постановки клизм придумал…
Сказанное преподавателем десмургии имело какой-то оттеночек. Непонятно было, одобряет или нет Казимир Арнольдович сии изобретения.
– Синицин! Что является ведущей причиной летальных исходов среди раненых с повреждением магистральных сосудов конечностей?
Преподаватель десмургии мой вопрос перевёл в экзамен для своих обучаемых.
– Наружное кровотечение, – коротко и ясно, как и положено будущему ротному фельдшеру, ответил парнишка.