Ванька жуков против гарри поттера и ко
Шрифт:
– Люсь, ты не очень-то кипятись, а то скоро твой «динозаврик» на прогулку выйдет, точно схватит тебя за пятку, – говорили они, когда баба Люся начинала наезжать на кого-нибудь из соседей. Когда же она подключала свой «профессиональный» визг, кто-нибудь ненароком замечал, что у Чарлика оскал приятнее, и все начинали смеяться.
Баба Люся вся извелась: Чарлик просто разрушил привычный уклад её жизни. Когда никто не видел, она пыталась подружиться с ненавистным псом: бросала ему то печенье, то кусочек колбаски, но Чарлик игнорировал любые знаки внимания с её стороны. Он тут же оскаливался
Баба Люся потеряла покой и сон, но ничего поделать с собой не могла. Шутка ли это, изменить своей природе только потому, что какое-то «чёрное чудище» ни вида твоего, ни голоса на дух не переносит! И теперь уже не хозяева Чарлика, а баба Люся стала соблюдать режим прогулок. Она всё реже и реже появлялась во дворе, пока совсем не перестала выходить.
О том, что баба Люся заболела, хозяйка Чарлика узнала от бабы Клавы, которая, почуяв неладное, отправилась навестить свою подругу по скамейке. В отличие от Чарлика, его хозяйка очень переживала по этому поводу. Всякий раз, когда они выходили из подъезда, она показывала ему на скамейку и приговаривала:
– Видишь, Чарлик, нету бабушки Люси. Это из-за тебя она заболела, – на что Чарлик даже ухом не вёл. – Где это видано, чтобы приличный пёс вёл себя так беспардонно?
После слов «приличный пёс» Чарлик многозначительно искоса поглядывал на хозяйку, но его чёрная мордочка с коричневыми метками вокруг глаз при этом не изображала никаких признаков раскаяния. И так продолжалось целую неделю, а баба Люся на скамейке так и не появилась.
Тогда на Чарлика, после крупного внушения, был надет короткий поводок, и упрямый пёс был насильно затянут в квартиру этажом ниже, где жила баба Люся. Дверь открыла баба Клава, которая и явилась организатором этой «встречи на Эльбе». Чарлик, едва переступив порог, оскалил зубы, за что тут же получил по морде.
– Бесстыдник! Веди себя прилично! – Эти слова сопровождались лёгким пинком под зад, так как Чарлик упирался лапами.
– Заходи, Чарлик, заходи, – подбадривала его баба Клава, но Чарлик, хоть и вильнул в ответ пару раз обрубком хвоста, всячески пытался свернуть назад в коридор.
– Чарлик, если ты сейчас же не изменишь своего поведения, я тебя отлуплю. – Голос хозяйки был многозначителен и не оставлял никаких сомнений в том, что обещание будет исполнено.
Чарлик обиженно посмотрел на свою хозяйку, но одумался и позволил протянуть себя ещё на несколько шагов вперёд. Вот уже и дверной проём, из которого можно было видеть полулежащую на больших подушках больную. Мгновение – и глаза Чарлика и бабы Люси встретились, только Чарлик при этом получил ещё один толчок под зад для смирения. Бедному псу пришлось стерпеть и это унижение, так как напоминание о большой взбучке всё ещё звучало в его ушах.
Баба Люся смотрела на Чарлика потухшим взглядом, и губы её дрожали.
– Чарлик, подойди и попроси у бабушки Люси прощения. – Ещё один толчок под зад был знаком того, что шутками здесь не отделаешься.
Чарлик опустил голову и жалобно заскулил. Можно сказать, то же самое проделала и баба Люся. Очередной толчок прибавил «чёрному чудищу» решимости, и виляющий обрубок подтвердил серьёзность намерений Чарлика касательно
– Ну вот, так уже лучше, – раздался одобрительный возглас хозяйки, и Чарлик на радостях, опираясь передними лапками о диван, лизнул бабе Люсе руку.
Того, что произошло потом, не ожидал никто – баба Люся заплакала.
Что тут началось! Чарлика пытались гладить все одновременно. Но так как Чарлик на радостях, то спрыгивал с дивана, то снова запрыгивал на него, получалось, что его хозяйка, баба Клава и баба Люся вместо Чарлика частенько гладили друг друга. Всякий раз такая ошибка сопровождалась взрывом хохота. А Чарлик до того разошёлся, что с разгону заскочил бабе Люсе на колени, чем привёл в восторг всех присутствующих, и особенно, бабу Люсю. Большое забытое счастье преданной собачьей мордой тыкалось ей в руки и, наконец, лизнуло в губы.
– Чарлик! – Баба Люся сама была готова поцеловать эту чёрную морду, которая чуть было не довела её до нервного истощения. – Ах, ты ж чёрное чудище!
Щёки у неё порозовели, и улыбка не сходила с губ.
– Чарлик, ты тяперыча ко мне хоть каждый день заходи, – не переставала радоваться баба Люся. – Хотите, на цельный день оставляйте. Я и погулять с ним могу.
– Вот это удача так удача! – Хозяйка ласково потрепала Чарлика по ушам. – Тебе, ведь, частенько приходится просиживать дни в одиночестве!
– Не имей сто рублей, а имей сто друзей, – добавила баба Клава, и вся компания отправилась на кухню пить чай с заранее приготовленными ею же сладостями.
Чарлику была положена в углу косточка, с которой он с удовольствием занимался, пока люди, среди которых уже не было врагов, пили чай и весело говорили не о чём-нибудь, а о нём, «милейшем создании» по кличке Чарлик.
6
В тот момент, когда Ванина мама в тяжёлом раздумье подходила к подъезду, баба Люся с важным видом выгуливала Чарлика. Увидев осунувшуюся фигуру соседки с глубокими отпечатками горя на лице, баба Люся потащила Чарлика ей навстречу.
– Танюшка, как там Ваня? – спросила она как можно мягче.
– А? Что? – переспросила мама и вздрогнула от неожиданности.
– А, это вы, Людмила Ивановна? Вам что, давление измерить?
– Нет, Танюшка, спасибо. Я, слава Богу! Вот мой главный доктор, – сказала она и показала на Чарлика. – Я спрашиваю, как Ваня?
– А, Ваня? Никак. Плохо, – сбивчиво отвечала мама, как будто никак не могла взять в толк, зачем её вывели из того состояния, в котором она пребывала. – Ваня в коме.
– Танюшка, – продолжала баба Люся, и хоть Ванина мама мыслями была далеко, она обратила внимание на то, что соседка её была как будто сама не своя. – Я виновата перед сыном твоим и перед тобой, ты уж прости меня старую.
– Бог простит, Людмила Ивановна, а я на Вас зла не держу.
– Добрая ты, и Ваня твой был добрый, – торопливо, как будто опасаясь, что не успеет или не сможет сказать, начала баба Люся. – И чаго я к няму цеплялась, сама в толк не возьму!
– Да это мы все такие. Нам бы в мире да тишине жить, так нет, мы друг с другом по всякому поводу и без повода воюем.