Варан
Шрифт:
На этот раз аристократка выглядела куда менее уверенно. Ее сопровождал отец — кряжистый бородач в плаще с золотой отделкой на вороте и подоле.
— Я бросала ему монеты, — говорила девчонка, глядя в пол. — Он нырял. Я бросила шестинку, потом третушку. За третушкой он прыгнул, но все равно не поймал.
— Вы видели его руки, когда он вынырнул? — спросил дознаватель по прозвищу Слизняк.
Девчонка беспомощно оглянулась на отца:
— Он сказал, что не поймал. Не могу же я проверять…
— В руках у него что-то было?
— Я не видела.
— Ничего необычного в его поведении вы
Девчонка чуть вздернула нос, в ее голосе прорезались прежние спесивые нотки:
— А я не знаю, какое поведение у поддонков обычное, а какое необычное… Я не смотрела на него. Делать мне нечего — разглядывать слуг.
— Я спрятал руки за змейсихой, — сказал Варан. — Я сразу подплыл к Кручине, и…
— Заткнись, — уронил Слизняк, и Варан замолчал.
— Ваша честь, — сказал отец девчонки, и голос у него оказался глубокий, как Тюремная Кишка. — Мне кажется, моя дочь достаточно помогла правосудию Круглого Клыка. Теперь позвольте нам продолжить отдых, который, впрочем, уже безнадежно испорчен…
— Приношу свои извинения, — Слизняк слегка поклонился, — и не сомневаюсь, что князь Круглоклыкский щедро восполнит нанесенный вам ущерб… Вы можете быть свободны.
Стражник отступил от двери, открывая проход аристократу с дочкой. Уходя девчонка на мгновение оглянулась, чтобы бросить на Варана заинтересованный взгляд — но отец взял ее за плечо и поволок прочь, дверь закрылась, и стражник встал на свое место.
— Месяц назад тебя взяли с разбойниками, — не глядя на Варана, сказал дознаватель Слизняк. — Их повесили, тебя отпустили. Почему?
— Потому что я не разбойник. Община Круглого Клыка за меня поручилась… Наоборот, я крикнул — «стража», и за это меня…
Слизняк поднял голову, и под взглядом его Варан замолчал.
— Община, — с легким презрением проговорил Слизняк. — Община и теперь за тебя горой. Три прошения подали князю… Честный поддонок, мол, не может предать своих, он чтит Императора и сезон, разбоем и подделкой промышляют пришлые… Все правильно. Если бы я делал фальшивые сотки — я бы первым делом пропускал бы их через руки таких вот честных поддонков, чтобы снять возможные подозрения… А деньги — это деньги. Это дерево, сушняк, надежная крыша в межсезонье… Так?
— Я нашел эту сотку в море, — сказал Варан безнадежно.
— Она там родилась? Вылупилась из икринки?
Варан молчал.
— Проще всего было бы повесить тебя сегодня, — сказал Слизняк, тяжело раздумывая. — Может быть, и для тебя же лучше… Но дело императорское. Уже не остановишь и ничего не изменишь. Свидетелей у тебя нет… Дурак, если ты действительно поймал сотку в море — почему не показал никому? Отцу? Матери? Той же невесте?
Варан молчал.
— Куда ни кинь — ты виноват, — продолжал Слизняк. — Возможно, ты на службе у фальшивомонетчиков, они разбрасывают свои подарочки твоими руками и руками таких, как ты, неприметных и вроде бы невинных… Хотя, надо признать, мальчишка с соткой в ювелирной лавке — это не такое уж заурядное событие… Может быть, ты должен был все-таки отдать ее отцу? Тебе поручали отдать ее отцу, не так ли?
— Мне не поручали…
— Но ты виноват. Если ты никому не служишь — ты виноват в том, что присвоил чужие деньги с легкостью… По закону Клыка найденная вещь считается
— Я нашел их в море. Не внизу. Не наверху.
Слизняк взглянул на Варана с интересом. Коротко вздохнул:
— Будь эти деньги настоящими… но они фальшивые. И теперь твою судьбу решаю не я… и даже не князь. Решать твою судьбу будет Имперский маг, возможно, он настоит на том, чтобы отправить тебя на дознание в столицу… возможно, станет допрашивать сам. Помолись Императору и призови на помощь всю свою удачливость, если она у тебя есть.
Лежа на сухих водорослях, Варан пытался вспомнить все, что он знал о магах.
Они сидят в подземелье за длинным столом. Они делают императорские деньги, печати, верительные грамоты. Под деревянными креслами, обвившись вокруг резных ножек, лежат спрятанные от глаз хвосты… А раз в семь лет хвост отпадает, как у ящерицы…
Неужели все эти семь лет маг не поднимается с кресла? Не спит? Не ходит в сортир?
Варан качал в полусне головой. Ну что за бред его занимает. Ясно же, что маги вовсе не ходят в сортир. И наверное, не едят… Не спят с женщинами…
Откуда они берутся? Говорят, магами рождаются… Где рождаются? Почему?
Варан никогда не видел императорского мага на Круглом Клыке. Хотя много раз смотрел из-под ладони на башню — самое высокое место острова, каменный палец над княжеским дворцом. Предполагалось, что в башне живет волшебник, присланный лично Императором. Говорили, он очень стар и никогда не спускается вниз. Говорили, по ночам он стоит на балконе и нюхает воздух и по одному запаху знает, кто о чем сожалеет и кто в чем виноват; правда, совсем недавно отец говорил, что мага, скорее всего, вообще нет. Круглый Клык — не столь важная провинция, чтобы присылать сюда мага; в межсезонье, если честно, Круглый Клык вообще ничего не стоит — дыра дырой…
Но главный судья Слизняк сказал, что маг есть. А Варан склонен был верить судье.
Завтра Варана поведут в башню. А оттуда, вернее всего, в столицу на крыламах. Варан всю жизнь мечтал о двух вещах — полетать на крыламах и побывать в столице. Теперь его желания исполнятся — но не Император помог в этом, а Шуу. Проклятая Шуу, подсунувшая Варану одуряющие деньги в радужном сиянии, проклятый соблазн, и ведь он купился…
Утро было снаружи или вечер, помнила его Нила или уже забыла — Варан спал, и ему снилась частая сетка, накинутая по весне на донные посевы, — чтобы не унесло течением.
Башня, издали тонкая и хрупкая, изнутри обернулась серой и мрачной утробой. И совершенно пустой — в ней не было ничего, кроме лестницы. Лестница вилась вдоль стен спиралью, все выше и выше, а в пустоте между ее витками гулял ветер. Ветер шелестел и выл, рвал полы одежды, теребил волосы.
Поднимались в молчании — первым его сиятельство князь, потом дознаватель Слизняк, потом Варан, которого никто не связывал и не сторожил, но которому некуда было деваться — разве что с лестницы вниз головой, как в воду.